Валерий Киселёв - 245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я

Насчет дисциплины перед отправкой в Чечню… Да не было её вообще, этой дисциплины. И откуда ей было взяться? Обстановка была, мягко говоря, нервная. Офицеры, я больше чем уверен, сами мало что понимали, а солдаты, зная, что им нагло врут и, видя в завтрашнем дне одну большую чёрную дыру, просто дурели. Так что преувеличений в словах офицеров нет: с дисциплиной был полный беспредел.

От перемены климата в Мулино все мы очень сильно болели. Ночью встанешь, а казарма аж гудит от кашля.

Командир нашей роты старший лейтенант Жуков и взводный, лейтенант, к сожалению, фамилию уже не помню, звали его Гера – это были не случайные люди в армии. Это те, кто служит или служили по призванию, а не использовали армию в каких-то личных целях. Надо сказать, что у меня с ними были разные взгляды на происходящие, но слова ротного Жукова я запомнил на всю жизнь. Уже в эшелоне на подходе к Чечне он при очередной воспитательной беседе сказал мне: «Лещёв, ты не такой плохой солдат, как пытаешься казаться, и когда ты вернёшься домой, и у тебя будет вся грудь в орденах, ты будешь гордиться, что участвовал во всём этом».

Настрой у нас был далеко не оптимистичный. Еще в Мулино поползли слухи, что якобы кто-то из управления полка надыбал заготовки похоронок с открытой датой. Были, конечно, что греха таить, мысли слинять, как некоторые делали, но желание проверить себя пересилило.

Александр Коннов, заместитель командира полка, подполковник:

– А мне солдаты показались тогда угрюмыми и молчаливыми – все с дороги. Никто лишних вопросов не задавал. Бойцы были послушными, спокойными, нормальные ребята. Все хотели спать – восемь часов полета! Это первое впечатление было: приехала банда с вещмешками, солдаты ходят, как ханурики. Построили их на плацу, разбили по ротам, по батальонам, разогнали по казармам…

Николай Звягин, заместитель командира 2-го мотострелкового батальона, капитан:

– Солдаты-дальневосточники – не могу сказать, что это была какая-то банда и наркоманы, но неприятных моментов с ними было много. Контингент был сложный… Да, это был сброд из разных частей, нервов с ними пришлось потратить… Но это были не совсем отморозки. В восемнадцать лет они выполняли боевые задачи героически, а не просто так. Отморозок – это лучший солдат, только его надо направить в нормальное русло. Многое зависит от командира. К каждому солдату нужен свой подход. Был из дальневосточников один шебутной мальчишка, сержант, где-то в Мулино нашел водки, я прихожу в роту – солдаты пьяные. Я их построил, выругал. Если завоюешь авторитет у солдат, если они увидят, что ты, офицер, их учишь делу и беспокоишься о них, они за тебя голову отдадут.

Уровень боевой подготовки солдат был разный. Те, кто отслужил полтора года – были подготовленные. У механиков-водителей не было опыта вождения, так как с развалом Союза в войска не давали соляры. Мы их учили днем и ночью, и в 30-градусные морозы, технику даже не глушили. Техники рот прапорщики Папка и особенно Червов, были «зубры» в своем деле, БМП знали досконально.

С начштаба батальона Синяковичем занимались на полигоне с бойцами, тренировались, как вести бой в городе, захватывать здания. Александр Синякович с Афгана пришел, сначала сам все показывал, бойцы это видели и понимали, что у офицеров есть опыт боевых действий. Тогда эти «детки» начали к нам тянуться, мы для них были как старшие братья.

Я принимал личный состав в пятую роту, потом пришел ротным Дима Дында. Одного командира взвода по фамилии Земляк привез с собой из Воронежа подполковник Коннов, был один мальчишка-лейтенант из Бакинского военного училища, потом из Таманской дивизии приехал один взводный.

Сергей Гришин, замполит полка, майор:

– Около половины прибывшего личного состава участвовали в полковых тактических учениях, служили в развернутой части. Остальные – из кадрированных подразделений. Истопники, каптерщики, кочегары, сторожа. В военном билете у него написано, что он водитель БМП, а он ни разу и БМП не видел. Написано: «оператор-наводчик БМП» – то же самое. На практике же – о своей военной специальности не имели представления. И таких была большая часть.

Если сравнивать призывной контингент из европейской части страны и дальневосточников, то дальневосточники – люди более жесткие, резкие в отношениях. Покруче, как говорит молодежь. Физически сильнее, закаленные. Не маменькины сынки. Прилетел очередной борт, в клуб заводят личный состав. Стоим с Морозовым, смотрим – рослые, крепкие ребята, в новых бушлатах, бронежилетах. Чувствовалось, что с этими ребятами мы всех победим. Никакого страха в глазах! Стоят настоящие русские богатыри. Когда они узнали, что поедем в Чечню, особого страха это не вызывало. Вряд ли они тогда осознавали, что осталось всего несколько дней мирной жизни, скоро ехать на войну. Личный состав все эти дни был предельно занят, у солдат не оставалось времени на глупости. Времени просто не было вообще. Но в то же время находились такие, что под любым соусом, даже если им оставалось на сон два-три часа, бегали через забор за водкой. Пошли какие-то разборки… Вникать в них у нас не было времени, надо было это просто гасить. Приходилось принимать соответствующие меры для наведения порядка в подразделениях.

Пока шла притирка – офицеры друг друга не знают, солдаты – тоже. Это была каша… Все нарушения дисциплины пресекали каленым железом, чтобы не дать этому развиться. Если кто-то попадался, наказывали его так, чтобы другим неповадно было. В период формирования от солдат, замеченных в чрезмерном пьянстве, неуставных отношениях – избавлялись сразу же. Позиция генерала Сметаны, который сопровождал к нам личный состав, была такая: «Мы привезли вам отличных солдат, а вы из них сделали уродов, и хотите их нам назад вернуть! У нас все отличники! Это самые лучшие солдаты! У нас лучше нет! Это самые лучшие солдаты на Дальнем Востоке, а значит и в России!» Разговаривать с ним было тяжело: он никого слушать не хотел. Когда генерал и сам видел, что хулигана привез, а не солдата, все же это понимал.

Федор Сергеев:

– День и ночь, пока получали людей и оружие, никто из полка не уходил. Открыли все парки, заводили БМП в мороз – градусов 25. Мой круг обязанностей был далек от исполнения обязанностей по штатному расписанию: принимать солдат, размещать. Все офицеры в эти дни были на все руки. Кто был под рукой у командира полка, тот и выполнял приказы. Первая неделя формирования – это был ужас! Сначала солдат даже размещать негде было, в клубе в кресла посадили. И солдаты – практически все дембеля, одни отморозки. Основная масса солдат сразу поняли, что поедут в Чечню. Человек двести сразу же придумали себе болезни и слиняли в санчасть, в госпиталь…