Валерий Киселёв - 245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я

Офицеры и прапорщики стали приезжать в последний момент до отправки. Гоняли солдат день и ночь, хоть чему бы научить. Ротных назначили, а взводных нет, в этом была еще беда. Солдат много, а командовать ими некому – взводных не хватает. Командование торопило: лишь бы скорей отправить, всеми правдами и неправдами.

Анатолий Кушнарев, психолог полка, майор:

– Привезли солдат с Дальнего Востока – и такая у них была дедовщина! Одного из таких отморозков солдаты сами же кончили в Чечне, за издевательства. Я его еще предупреждал, чтобы вел себя нормально, а то нарвешься на пулю.

Круг моих обязанностей был – следить за психологическим состоянием личного состава. Но это в книжках все хорошо пишется. За всем не уследишь. Начинаем беседы с этими отморозками. Мы хотели отправить их обратно на Дальний Восток, но генерал, который их привез, не хотел их забирать. Тогда – кого на губу, кого куда, вроде притихли. В те дни больше занимались подготовкой к отправке, чем изучением психологического состояния личного состава, чего душой кривить…

Как-то чувствовалось, что командир полка Морозов хотел оттянуть отъезд, чтобы провести боевое слаживание в полном объеме – не удалось…

Олег Шатохин:

– Уже на второй день стал замечать, что некоторые солдаты с синяками ходят. Кто? Где? Когда? Все вроде бы на глазах целый день. Один из солдат раскололся и рассказал, что бьет их бабстовская мафия. Есть такой городок на Дальнем Востоке – Бабстов, из него в батальоне человек 12—15, все – бандиты конченые. Верховодил у них некто Иванов – сволочь отмороженная. Эти бабстовские сразу просекли, что мы их в лицо никого не знаем, фамилий тоже не запомним. Утром на разводе они – чик и в санчасть, якобы больные, там отираются, потом в казарму пробираются и весь день спят. Вечером другие солдаты приходят с занятий никакие, из сугробов, и эти бабстовские начинают у них деньги отбирать, бить. В общем, не дедовщина, а похуже даже.

Комбат майор Васильев часов в десять вечера, перед отбоем, построил батальон, человек он был мягкий: «Мужики, мы же едем воевать…, тран-тан-дан», а они стоят с наглыми рожами, и говорят ему из строя: «Что ты пи… шь» Я одному такому наглецу: «А что ты так улыбаешься? На!» – Он: «А что руками-то?» – «Я могу и ногами!», и начал их бить. Васильев мне: «Олег, ты не убей, смотри!», – «Все равно убьют, так лучше я их здесь!» Они – хоп, сразу поняли, что замкомбата с ними нянчиться не будет. «Вы, рожи, – говорю им, – не доедете до войны, здесь поубиваю! Лично завтра на разводе проверю: если хоть одной обезьяны не будет в строю и в поле – в лесу закопаю, по одному. Уедем – кто вас будет считать здесь кроме меня, а по весне оттаете. Разойдись! Отбой!». Иду, слышу – мне в спину говорит кто-то: «Замочим тебя еще до Чечни!» – «Посмотрим – кто кого!»

Непросто складывались взаимоотношения между солдатами и офицерами… У каждого из них была своя правда, пусть и спорная…

Андрей Д., по штатному расписанию – снайпер, командир отделения:

– Просто бесит, как офицеры о солдатах отзываются, да и не слишком-то они геройствовали в экстремальных ситуациях. Весь героизм выпирал, когда они с чеченами из оппозиции водку жрали, а потом у них на глазах солдат дубасили. И о том, как их солдаты по ним же стреляли, тоже молчат.

Есть лишь несколько офицеров, которых я могу считать офицерами, Морозов и Жуков в первую очередь. Были и обычные беспредельщики, и трусы. И бороды они отпускали там не потому, что им бриться нечем было, а чтобы снайпер, не дай бог, не узнал в них офицера Российской армии, и все знаки различия с себя поснимали. Я не говорю о том, что все такими были, но основная масса.

Да, были среди солдат преступные элементы, но в основном это были дальневосточные пацаны, которые выросли в таких условиях, что научились не бояться и драться за себя и свою жизнь. И не надо сейчас нас смешивать с грязью. Это офицеры должны были найти общий язык с 18-летними пацанами, а не пытаться показать нам, какие они крутые командиры. Я лично разговаривал с молодежью в Чечне, так они откровенно смеялись над нашими отношениями с офицерами. Каждая собака там знала, как офицеры относятся к солдатам. Полк героический, не спорю, но отнюдь не благодаря этим, так называемым героям, а скорее тем офицерам, что были там до них и, естественно, солдатам. Немаловажную роль играет в общей сплоченности внутренняя жизнь подразделения. Если было взаимоуважение и понимание в разведроте, этого никто не отрицает, и когда я туда попал, то сразу увидел и почувствовал разницу в отношениях между солдатами и офицерами.

А некоторым офицерам, может быть, и вспоминать особо нечего? Кроме пьяных оргий. Все бороды отпустили, с чеченами обнимались, как с родными. У ротного были в палатке два солдата, он их истопниками сделал, так одному богу известно, когда они отдыхали. Днем они занимались заготовкой дров, приготовлением пищи для господ офицеров и всякой другой бытовухой, а ночью им нужно было топить для них печь. Сам не раз видел у них фонари на рожах. Чуть температура упала, не дай бог уснул – снизу сапогом по лицу. И били их, кому только не лень было. Пацаны, бедные, на грани жили. Некоторые офицеры сами водку жрут чуть ли не каждый день, а стоило солдату чуть с запахом спалиться, и все круги ада обеспечены. И били, и током пытали, а какими словами обзывали – говорить не хочется.

Пацаны на постах стояли порой без сна по двое суток, а когда засыпали на посту, следовало избиение. Я не говорю, что меня лично это коснулось, но я это все видел, и по крайней мере в яме за штык-нож, который даже не получал, я сидел. И свое 19-летие я встретил именно в этой яме. И это я рассказываю лишь малую часть того, что там творилось. Никакого боевого братства быть просто не могло, нам не на кого было равняться. Был ротным Жуков – была дисциплина, не стало Жукова – пришел новый, и началась анархия. Офицерам можно, почему нам нельзя? И пошли солдатики в разнос. Но в бою даже последний забитый солдат показывал себя с лучших сторон, а что много глупостей совершали, так не их это вина.

Виталий Зябин, командир разведывательной роты, старший лейтенант:

– С пятого января, когда в полк привезли солдат, и до пятнадцатого, мы из машин не вылезали. Домой на два-три часа забежал, поцеловал жену и снова бегом в полк.

В декабре я принял должность командира роты, до этого был командиром взвода в третьей роте первого батальона. Принял роту, но ее не было. Пока не прислали с Дальнего Востока 55 человек, чтобы было по штату. Все они служили, кто в учебке, кто в разведывательных подразделениях. Заменили из них всего несколько человек. Только братьев Громовых прилетевшая за ними мама забрала, а больше никого. Приняли людей, день-два на получение оружия, и началось боевое слаживание роты. Процесс знакомства с людьми и боевое слаживание шли одновременно. Буквально перед выездом из разведбата командиром взвода пришел Игорь Булатов, из 47-й дивизии – старший лейтенант Павел Лапшов и техник.