Валерий Киселёв - 245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я

В какой-то из дней приказали выгонять технику из парка. Завел машину, съехал со шпал, на которых стояла машина, и выехал из парка. Показали, куда поставить машину, поставил, заглушил двигатель. Остальные механики тоже начали свои БМП выкатывать, и тут произошел курьезный случай. Один из механиков служил у нас в учебке хлеборезом. Обучение на механика-водителя он тоже проходил, как все, т.е. «корки» имел. Тронулся с места, и въехал прямо в борт стоявшей в проезде БМП. То ли забыл, где тормоз, то ли перепугался. Может быть, и тормоз не работал, не знаю, но фальшборт машине он разворотил. Остальную технику наш ротный, по-моему, сам выгонял из парка. Потом принесли краску, зеленую и белую, и трафареты, я замазал старый бортовой номер и нашлепал на бортах и корме новый номер – «860».

Пока я занимался тюнингом своей БМП, подошли ко мне двое офицеров или прапорщиков, не помню точно, спросили: «Какие есть проблемы с машиной?». Ответил, что по моей части никаких особых проблем, а с башней полная ж…: пушку заклинило, наводчик болеет. Ребята запрыгнули на броню, разобрали пушку, ствол еле вытащили, собрали снова: «Все, теперь работает».

Александр Коннов:

– В шесть утра подъем, и машина закручивается – опять стрельба, вождение. Из этих тысячи семисот оказались и матросы, и хлебопеки, и авиаторы. Никто ничего не умеет… Может быть, человек пятьдесят было механиков-водителей, наводчиков орудий столько же, а БМП-2 никто не знает. Надо было учить, хотя бы две недели. Времени было катастрофически мало. Но сделали, что могли.

В полку в эти дни работали офицеры дивизии, армии, все были разбиты на учебные группы. Присылаемые в полк из других частей округа офицеры убегают пачками, одних привозят – другие убегают, других привозят – эти убегают. Мои с Воронежа все держались: «Товарищ подполковник, мы уйдем только с вами!». – «Не позорьте, – говорю, – своих родителей, и себя не позорьте, все это когда-нибудь закончится. На роду написано, что убьют – значит, убьют, не написано – не убьют». Они все со мной так и пошли в Чечню. Хотя к лейтенанту Калашникову отец приезжал, он был у него полковник. Не ушел, поехал с нами. Потом орден Мужества получил, а так бы был дезертиром.

Игорь Бабанин, старший помощник начальника штаба полка по кадрам и строевой части, старший лейтенант:

– Написали рапорта, что не поедут в Чечню, командир зенитного дивизиона, командиры артиллерийских батарей и начальник вещевой службы полка. Я с ними беседовал: «Ребята, вам же в атаки не ходить!» – «Нет, всё… Жёны…» Когда дали ход рапорту командира зенитного дивизиона, оказалось, что он и не идет в Чечню, только батарея «Шилок». Он, седой, большой, всегда всё просчитывал, такой был положительный, его дивизион – лучшее подразделение полка, и такой прокол.

С нами в Чечню пошел прикомандированный к нам узел связи, для организации связи с «большой землей» (штабом армии, округа и другими органами центрального управления минобороны), хотя по штату он нам и не был положен. Они базировались также в Мулино. Его командование – старшие офицеры, не поехали, вместо себя направили старших лейтенантов, командиров взводов. Ребят командировали на должности сразу на три ступени выше. Толковые офицеры, с хорошими человеческими качествами. Прошли с нами всю компанию, ни разу не подвели. Потом, летом, на их замену стали приезжать те самые старшие офицеры, когда стало ясно, что не так страшен черт, как его малюют и можно, особо не напрягаясь, получить награды, звания и льготы.

Текучка офицеров в эти дни была колоссальная, да еще в сжатые сроки формирования. Офицеры убегали! Утром я привожу командиру батальона Цуркану командира взвода, он в обед ко мне приходит: «Лейтенанта этого нет, пропал». Вечером привожу другого – утром его уже нет. В бардаке 94-го года за это офицеров не наказывали. Из Германии в полк вообще не приехали восемь прапорщиков. Кто-то на Украине осел, кто-то перешел в другие части, и мы их задним числом увольняли. Сначала они в СОЧ (самовольно оставивших часть – авт.) числились, клеточки в штатке занимали.

Большая часть офицеров по штату на момент отправки полка в Чечню была. Полк офицерами укомплектован был на 90 процентов. Где-то взводных не хватало, но прапорщиками укомплектованы были на сто процентов. Прапорщик Эдик Андрюхин, он работал в отделении кадров нашей дивизии, просился, но я не мог оформить, не было должностей, потом один прапорщик заболел, и он пошел с нами на должности старшины минометной батареи второго батальона. Андрюхин был ранен, в госпиталь попал, жена к нему приезжала, общалась с ним, и вдруг нам через месяц после его ранения приходит сообщение, что он умер. Я был шокирован этим сообщением и винил в первую очередь себя, что не смог уговорить его работать у меня в строевой части. Не мог он бросить своих минометчиков, с которыми прошел трудности первых дней и где сложился настоящий воинский, мужской коллектив.

Олег Шатохин:

– Скоро выясняю, что из личного состава, кто прибыл, очень многие из автомата вообще никогда не стреляли! А их прислали воевать! Приходит в полк указюха: чтобы каждый солдат отстрелял и расписался в трех ведомостях. Одна ушла в округ, вторая в армию, а третья у нас должна была остаться, чтобы никто не говорил, что наши солдаты это пушечное мясо. Чтобы никто не мог сказать, что наш солдат и автомата в руках не держал. О выполнении всех положенных упражнений по стрельбе речь вообще не шла!

Вызывают меня командир полка подполковник Морозов и его заместитель подполковник Коннов: «Тебе в течение завтрашнего дня нужно провести БСО (боевые стрельбы отделения – авт.), БСВ (боевые стрельбы взвода), РТУ (ротные тактические учения) и БТУ (батальонные тактические учения). БСО обычно готовят неделю. БСВ – больше, ротные учения – в течение трех-четырех суток проходят, а готовят их месяц. Все это даже в мирных условиях очень сложное дело – столько всего задействовано, одна постоянно меняющаяся мишенная обстановка чего стоит! Одних документов там столько требуется! – «Подождите, – говорю им, – А как это я…?» Зам начштаба полка майор Сирош говорит мне: «Олег, все документы мы за тебя отработаем, ты не переживай, штаб их уже готовит, твоя задача – выведи людей в поле!»

Утром я эту толпу – 462 человека – выгоняю в поле, в снег по пояс, – «Противник справа! Противник слева!», и начинаем стрелять в сторону. Учил сержантов управлять боем. То же самое было и с экипажами БМП. Кормили обедом всех прямо в поле. Котелки снегом вытирали. Да еще мороз тогда стоял минус 25 градусов каждый день. Не обошлось без ЧП: первый погибший у нас был при метании ручной гранаты. В той суматохе это ЧП, честно сказать, мы по-настоящему не осознали, хотя, конечно, жаль парня…