Станислав Далецкий - Первый император. Сборник

Тогда всей войне пришел бы конец. Но такого конца, при убежавшем еще до сражения царе Петре не случилось, и война потом продолжалась еще двадцать лет.

«Поражение полное. Честь погибла среди насмешливых кликов Европы, приветствовавшей это поражение без боя, – а монарх бежал!.. Завоевательные планы… мысли о славе и цивилизаторской миссии, – все рушится! Он продолжает бежать. Не преследуют ли его шведы? Он плачет и хочет заключить мир, мир немедленный и купленный какой бы то ни было ценой. Он обращается с жалобными просьбами к Голландским Соединенным провинциям, к Англии…»

«Страх побудил царя лихорадочно искать выход с помощью дипломатов. Прося выступить посредниками в переговорах о мире Англию, Францию, Голландию и Австрию. Однако все предложения Петра (причем на самых заманчивых для Стокгольма условиях) шведский король отклонил».

«Он, судя по всему, уже прекрасно тогда понимал, что с таким плутом, как Петр договариваться не о чем: он один раз такой договор уже нарушил, подло ударив в спину, нарушит все договоры иные. Потому, не договариваться с ним следует, но бить, что есть сил.

Так, собственно, Карл впоследствии и действовал: бил петровских бандитов где только мог».

А почему бандитов? Да потому, что за два месяца осады Нарвы петровские войска полностью опустошили Ливонию по указу Петра: «деревни выжигались полностью. Пойманные… поголовно уничтожались. Причем, преимущественно зверскими методами»

«Не осталось целого ничего: все разорено и пожжено; и взяли твои государевы ратные люди».

«ели и пили всеми полками, а чего не могли поднять, покололи и порубили».

«вслед за военными дозорщиками рыскали стаи волков, почуявших себе добычу»

«кругом небосклона встали огненные столбы: это были зарева пожаров. Из тишины ночи поднялись вопли жителей: ограбленных, лишенных крова. Таков был способ воевать, или лучше сказать, такова была политика, делавшая из завоеванного края степь».

Карл, видя такое опустошение Прибалтийских земель, повелел бить петровских разбойников, а если при войске был сам царь Петр, то следует наступать на него даже одним полком: Петр обязательно убежит еще до первого орудийного залпа, а за ним побежит и все его войско приученное грабить безоружных жителей и опустошать земли, но вовсе не желающих воевать с вооруженным и обученным войском шведов.

Царь бежал из-под Нарвы в простой кибитке, окруженный несколькими гвардейцами, среди которых был и Меншиков, и сопровождаемый несколькими ближайшими слугами, включая золотаря Федора. Ему, впрочем, свои обязанности выполнять не приходилось несколько дней до приезда Петра в Москву: в пути Петр обошелся без его услуг, напиваясь до мертвецкого состояния, и справляя нужду как попало и где попало.

В Москве, убедившись, что король Карл не преследует его, а возвратился в Польшу, где Швеция включилась в борьбу за испанское наследство, а именно, представитель какой-то династии будет испанским королем: от Франции, Австрии, Саксонии или Польши, Петр пришел в себя и представил поражение под Нарвой в следующем виде: мол, поначалу русские войска теснили шведов, которые «шведы видя свою беду, троекратно присылали трубача с предложением перемирия; договор был заключен, но на другой день, когда русские полки один за другим стали переходить через Нарову, шведы бросились на них, вопреки королевскому слову и все разграбили, захватив оружие и артиллерию».

«В ожидании шведского вторжения Петр I приказ превратить в выжженную пустыню все приграничные провинции… Царский указ исполнили очень добросовестно», а проживали в тех провинциях русские люди, следовательно, Петр действовал по принципу: «бей своих, чтобы чужие боялись».

Потому Петр повелевает войскам: «идучи дорогою, провиант и фураж, также и скотину, лошадей, волов и овец забирать с собою сколько возможно, и чего невозможно, то провиант и фураж жечь».

«Отступать, прикрываясь выжженной пустыней».

Все эти дни после поражения под Нарвой Петр, находясь в страхе от случившегося, заливал свой страх выпивками в Немецкой слободе, появляясь в Преображенском в самом непотребном виде, так что Федору приходилось вместе с камергерами разоблачать царя до полной наготы , чтобы сменить белье, ибо упившись, царь страдал недержанием.

Недели через две, окончательно поверив, что король Карл не воспользовался случаем, чтобы низложить Петра, наказав его за вероломное нападение и за проявленную при этом трусость, царь, наконец, вышел из состояния беспробудного пьянства и занялся наведением порядка в своей свите, среди которых начался разброд и шатание после поражения от шведов.

Порядок царь Петр наводил привычным способом: через казни и порки, устрашая этим всех несогласных с царским поведением.

Первым делом следовало восстановить армию после позорного поражения и царь приказал все войска перевести на иноземный строй, исключив стрельцов и организовав набор рекрутов по царской разнарядке, обложив этой податью все селения, деревни и городских жителей.

Отсутствие реальной угрозы своему царскому положению от шведов взбодрило Петра, который еще несколько дней назад молил европейских правителей выказать ему милость и убедить шведов не вторгаться в Московию, а взамен Петр был готов сделать любые уступки шведам, вплоть до отдачи северных земель, включая Архангельск.

Многие правители Европы с радостью встретили весть о поражении царя Петра от шведов, рассчитывая, что Карл продолжит наступление шведов на Московию и тем самым освободит Европу от присутствия своих войск. Поэтому просьбы Петра остались без ответа.

Но чем дальше от позора поражения под Нарвой, тем смелее становился Петр, возвращаясь к привычному образу жизни, то есть к дневной муштре своих гвардейцев в Преображенском и к вечерним разгулам в Немецкой слободе, где многие жители собирались бежать из Московии опасаясь, что чернь, взроптавшая после поражения царя под Нарвой, учинит погромы в Москве.

Когда царь возвращался из слободы, иногда с немецкой девкой, готовой ублажить Петра за золотые дукаты, Федор, выполнив свои обязанности уходил из спальных покоев Петра и отыскав истопника, присоединялся к нему, помогая в печном деле: стояли крепкие морозы и истопнику приходилось топить печи не только утром и на ночь, но частенько и днем, чтобы во дворце было тепло: известно всем, что царь Петр, имевший басурманскую кровь, не мог терпеть холодов, столь привычных русскому человеку.

– Что ты думаешь Аким, о нашем поражении под Нарвой, – спросил однажды Федор истопника в минуты отдыха возле топившейся печи.

– Тут и думать нечего, – ответил Аким, как всегда неподвижно глядя на языки пламени в печи, словно ожидал, что огонь сообщит ему что-то важное, главное, что изменит его жизнь. – Войско без головы – это стадо баранов: куда самый трусливый баран метнется, туда и все стадо будет ломиться. Я такое видывал во время Чигиринского похода, где наши вожаки тоже оплошали, что позволило туркам разгромить нас в пух и прах. Царь Петр, по твоим словам, Федор, убежал прочь от войска, которое и ломанулось за ним следом, словно те бараны.