Алона Китта - Русский излом. Роман в трех частях

Наутро он проснулся в объятьях рыжей ведьмы. Ее серая хламида валялась на полу рядом с его пиджаком, а сама она похрапывала, уютно положив голову ему на плечо.

Левушка чувствовал себя препогано: голова гудела, словно набатный колокол; во рту было сухо, а перед глазами все плыло. И самое главное – он никак не мог вспомнить имя девицы.

– Чертовщина какая-то! – пробормотал он, высвобождая руку.

Девица что-то промычала, но не проснулась. Полуодетый Левушка, пошатываясь, выполз в коридор в поисках уборной. Он открывал все двери подряд, попадавшиеся на его пути, но оказывался в комнатах, в которых уединились парочки. В гостиной спали остальные участники вечеринки, расположившись впокатку на полу, канапе, диванах и сдвинутых стульях. Между спящими валялись окурки и пустые бутылки, а остатки пищи с неубранного стола распространяли такой неприятный запах, что Левушка, с трудом сдерживая тошноту, пулей вылетел в коридор.

– «О поле, поле, кто тебя

Усыпал мертвыми телами?» -не к месту подумал он и позвал слабым голосом:

– Эй, здесь есть кто-нибудь?

Ответом ему была тишина.

– Илюха! -снова позвал он и осекся, вспомнив, что имел удовольствие лицезреть спящего Илью в объятиях хозяйки квартиры.

Внезапно его ухо уловило какой-то монотонный звук, доносившийся из кухни. Он немедленно пошел туда, спотыкаясь по пути о разбросанные по полу калоши, очевидно, кто-то из пьяных гостей в пылу веселья опрокинул калошницу.

В кухне находился высокий парень – Левушка видел его мельком – и наполнял водой старый потёртый чайник. Вода из крана лилась тонкой струйкой и противно жужжала, соприкасаясь со дном посудины. Левушкина головная боль усилилась в ответ на этот звук, и он невольно застонал.

Парень обернулся. Он равнодушно посмотрел на полусонного Леву и спросил:

– Чай будешь?

Левушка машинально провел языком по сухому нёбу и с трудом выдавил:

– Буду.

И тут его мочевой пузырь усилил подачу тревожных сигналов, и Левушка, пойдя у него на поводу, смущённо поинтересовался, где уборная.

– Дверь от кухни слева, -отмахнулся парень.

Через несколько минут, когда Лева привел себя в порядок и даже умылся любимым мылом хозяйки квартиры, он вернулся на кухню. Парень разжёг примус и поставил на него чайник.

Увидев чистенького, благоухающего розовым ароматом Левушку, парень заулыбался :

– Ого, что делает с человеком гигиена! Пять минут назад ты был похож на пропойцу, выкинутого из кабака. А сейчас ты в полном порядке. Сядь, подожди, пока я завариваю чай.

– Голова раскалывается.– пожаловался Лева.

– Тогда тебе нужно это лекарство.

олодой человек полез в дальний шкаф и вытащил оттуда прозрачную бутыль с мутной жидкостью

– Наша Мура запасливая, недаром, что из купеческих, – пояснил он, наливая жидкость в стакан. -Вот и брагу поставила. Вернее, не она, а кухарка.

Лева опрокинул странный напиток под названием,«брага» и моментально почувствовал улучшение.

– Вот это да! – воскликнул он, осознав, что к нему возвращаются краски жизни

– Хорошо пошла? – поинтересовался парень, – Мура специально держит для опохмелки.

– Да Вы просто спасли меня, – сказал Левушка и тут же принялся оправдываться, – Поверьте, это со мной впервые.

Парень равнодушно пожал плечами.

– Да и в гостях я случайно, и с хозяйкой едва знаком.

– Вот как? -оживился парень, – А кто тебя сюда привел?

– Илья Астафьев, мой приятель по гимназии.

– Илья? Так ты тоже из Песчанска?

– Вы знакомы с Астафьевым? Я тоже песчанский. Разрешите представиться, Лев Баренбойм, недавно вернулся в Россию из Франции.

– А что ты там делал?

– Как что? Учился в университете. У меня диплом химического факультета.

В глазах у парня встрепенулся интерес, немедленно спрятанный под каменным выражением лица.

– Так ты химик? – произнес Левин собеседник с напускным равнодушием.

Именно это равнодушие задело самолюбие господина Баренбойма.

– Логично предположить, что на химическом факультете преподают именно химию, а не философию или романские языки.– процедил Левушка сквозь зубы, -К тому же это невежливо, милостивый государь, я назвал себя, а Вы со своей стороны проигнорировали…

– Простите, Лев, право, я не хотел Вас обидеть, -изобразил раскаяние его визави, – Я Громов, Нестор Громов, и это пока все, что я могу о себе сообщить.

Попив чаю в обществе нового знакомого, Лева засобирался домой. День обещал быть тяжёлым: он не появился на кафедре – такое с ним случилось впервые в жизни, но, положат руку на сердце, кого это волнует?

Профессор во время аудиенции специально предупредил, что в подведомств енной ему епархии опаздывать не принято.

– Самодисциплина – вот главный принцип для молодого ученого, – произнес он напоследок, – Расхлябанность и необязательность – не те качества, которые приведут к научному открытию. Опоздания у нас чреваты. Сам я, например, никогда не опаздываю.

Профессору легко рассуждать: во-первых, он занимает квартиру в доме при университете, и его дверь видна из окон лаборатории; во-вторых, он не посещает вечеринок, а в-третьих, его жизненные интересы в силу возраста совсем не те, что у его молодых подопечных, да и женат он давно и прочно на почтенной Марии Васильевне.

Левушка содрогнулся от мысли предстать перед профессором помятым после пьянки, поэтому решил отложить неизбежное до завтра. А сегодня он примет душ, отоспится и вообще приведет себя в порядок.

Немного мешало то, что Нестор Громов вызвался его проводить, а потом без приглашения ввалился в левино жилище, но, как оказалось, Лева зря расстраивался: Нестор не только не надоедал, а, напротив, навёл в доме порядок, не побрезговал даже помыть полы. Пока Лева отсыпался, Нестор успел сбегать на базар и приготовил незатейливый обед из трёх блюд.

За едой Левушка невольно посетовал на строгость профессора и собственный страх перед ним, особенно сейчас, когда он не представляет, чем оправдаться за прогул. Нестор не замедлил предложить помощь и научил приятеля, что отвечать завтра, представ пред ясные начальственные очи. Под вечер Громов ушел, пообещав заглянуть как-нибудь ещё.

Назавтра Лева Баренбойм имел возможность убедиться в необыкновенных способностях нового знакомого к вранью. Версия, озвученная с подачи Нестора, прошла без сучка и задоринки: профессор уже был готов закусить Левой, но неожиданно расслабился и даже посочувствовал милому молодому человеку, недавно приехавшему из Европы и ставшему жертвой местной шпаны.

А Лева живописал происшедшее с ним, повторяя слово в слово версию, придуманную на ходу Нестором – и как он вышел из дома, и как неизвестный попросил у него закурить, а затем напал внезапно и стал угрожать ножом, и как подоспели другие и били Леву, пока его не выручил дворник.