Дмитрий Зорин - Марш в никуда. Фрагменты памяти. Том II

Конечно, за два дня невозможно «объять необъятное», тем более без предварительно продуманного и спланированного порядка знакомства с достопримечательностями столицы. Поэтому наше первое посещение Москвы в этом плане было малопродуктивно, хотя впечатлений было уйма.

На следующий день мы продолжили своё путешествие, сев на поезд, идущий по маршруту Москва – Ростов на Дону. Ехать нам надо было до станции Дебальцево. На станцию Дебальцево мы прибыли рано утром. Дальше наше путешествие, во всяком случае, для меня это было путешествие, так как на Украине я был впервые, продолжалось на междугороднем автобусе до города Антрацита, откуда местным транспортом мы добрались до шахтёрского посёлка Б. Платова, где проживали мама и родственники моей супруги. Мы не предупреждали о дне своего приезда, поэтому нас никто не встречал, хотя конечно нас ждали, потому что знали, что мы в дороге. Настроение у меня было тревожное, так как я не знал, какое гостеприимство меня ожидает. Я в первой книге писал, что наши родители были не в восторге от нашего решения пожениться, поэтому основания для тревоги у меня были, но моя жена меня всячески успокаивала, убеждая, что всё будет нормально.

Моя тёща встретила меня хоть и сдержано, но доброжелательно. Весть о нашем приезде моментально разнеслась по небольшому рабочему посёлку, где все знали друг друга и многие находились в родственных отношениях. Сначала я познакомился с женской половиной новой родни, так как мужская половина, а в основном это были шахтёры, находилась на работе, или отдыхали после ночной смены.

Работа на шахте осуществлялась в четыре или пять смен, я уже сейчас не помню, поэтому всем собраться в один день не представлялось возможным. Таким образом, представление меня родне шло днём и ночью. Так как это сопровождалось застольем, у шахтёров, как и у сибиряков, это традиция, я вскоре потерял чувство времени и начал путать день с ночью.

Все вместе собрались в воскресенье. К этому времени я уже познакомился с процессом самогоноварения, которым в посёлке занимались почти в каждом доме. Даже была своеобразная конкуренция. Чтобы убрать конкурента, и отвести от себя возможное подозрение со стороны правоохранительных органов, нередко соседи «стучали» друг на друга этим органам. Так, во всяком случае, мне поясняли мои новые родственники.

Отношения у меня с родственниками жены, на мой взгляд, складывались хорошо. Я до конца жизни буду, благодарен моим новым «родичам», как на Украине принято говорить, за доброе ко мне отношение, я всегда старался платить им тем же. Моя тёща, её сын и дочь – брат и сестра моей жены, её внучка – дочь брата моей жены, дети её сестры, Клавдии Афанасьевны – двоюродные брат и сестра моей жены, не раз гостили у нас. Её двоюродная сестра Татьяна и племянница Людмила, закончили в Красноярске тот же техникум, в котором учились мы. Моя жена, а потом и я в то время уже работали в нём преподавателями. Родные сестра и брат жены некоторое время жили у нас. С мамой моей жены у меня сложились очень добрые отношения, сохранявшиеся до конца её жизни. Я тоже всегда буду хранить добрую память о ней. Наших родителей и родственников с обеих сторон также связывали добрые уважительные отношения. Мы семьёй и я отдельно, обычно в связи с командировками навещали родных жены, и нам всегда был оказан тёплый приём и гостеприимство.

Юра, так звали старшего из детей в нашей семье, в то время ещё единственного вначале не выражал особого желания дружить со мной. При моих попытках приласкать его или поиграть с ним он мне заявлял, чтобы я «тикал» от него и замахивался на меня. Да и к маме он особенно не тянулся. Он был привязан к бабушке, которая ему с момента его сознательного восприятия жизни заменила, и мать и отца и всех других и ничего другого ожидать и требовать было бессмысленно. Бабушка тоже к нему была очень привязана и не представляла, как с ним расстанется. Наверное, не только это было причиной её уговоров нас оставить ребёнка ещё на год у неё. Она была умной и дальновидной женщиной и сознавала, что мы ещё ни материально и не морально не были готовы полностью взять на себя ответственность за ребёнка, хотя мы сами этого не сознавали и противились уговорам. Но, в конце концов, она нас убедила, и мы согласились. Ну а пока мы старались завоевать его расположение к нам, уделяя ему много внимания.

Шурф шахты №5, где фашисты казнили молодогвардейцев

Наше поколение и я, в том числе воспитывались на подвигах героев комсомольцев, среди которых особое место занимали молодогвардейцы. Будучи рядом с местом, где они вели борьбу с фашистами, я не мог не посетить город Краснодон и другие места их борьбы Мы посетили это мемориальное место, побывали у шахты №5, у шурфа в которой фашисты скидывали заживо подпольщиков.

Братская могила захоронения молодогвардейцев г. Ровеньки

Правда, там я к своему удивлению почерпнул информацию, которая внесла некоторое смятение в мои представления о подпольщиках. Местные жители и особенно очевидцы событий, с большой теплотой отзывались о Сергее Тюленине, Любови Шевцовой, об Иване Туркениче и других членах комсомольского подполья, включая Стаховича, который, будучи незаслуженно кем-то, оклеветан в книге Фадеева был назван предателем. Впоследствии истина восторжествовала, и Стаховича был реабилитирован. А вот о руководителе организации, Олеге Кошевом и ряде других мнение было неододнозначным. Я не мог спорить с очевидцами событий, и это противоречие оставило неприятный осадок в моей душе. Мы посетили ряд других знаменательных мест Донбасса и даже совершили с братом жены Борисом путешествие на мотоцикле в Ростов на Дону и в Москву, а с присоединившимся к нам Борисом Ильичём, мужем одной из тёток моей жены, Клавдии Афанасьевны, съездили на Азовское море за рыбой. Но самым впечатляющим и запомнившимся путешествием было путешествие по старой заброшенной штольне с выходом на действующую шахту. Как и было запланировано, в один из выходных дней, встав пораньше, и плотно позавтракав, мы с женой в сопровождении её родственников: – брата, тётки, Клавдии Афанасьевны, много лет отработавшей на шахте взрывником, и её мужа Бориса Ильича, о котором я уже упоминал выше, отправились на шахту. Клавдия Афанасьевна к тому времени уже находилась на шахтёрской пенсии. Шахтёрской, потому что для шахтёров по закону из-за вредных условий труда срок выхода на пенсию по возрасту был меньше чем у других категорий работников. С руководством шахты была достигнута предварительная договорённость. Нас встретили и проводили в раздевалку, где переодеваются шахтёры перед спуском в шахту и после окончания смены. Стирка рабочей одежды шахтёров производилась в прачечной шахты, поэтому у отдельных кабинок стопками лежала выстиранная и выглаженная шахтёрская роба. Нас облачили в такую же одежду, выдали каски снабжённые фонарями и подсумки с аккумуляторными батареями и завели в клеть лифта. Спускались мы долго на глубину около двух километров. Когда спустились вниз, то оказались в обширном подземном помещении, откуда вели проходы различной величины от туннельных размеров, где шла добыча угля комбайнами до небольших штреков, где уголь добывался вручную отбойными молотками и наваливался на ленточные транспортёры, по которым подавался дальше на-гора.