Олег Рогозовский - Записки ящикового еврея. Книга третья. Киев. В ящике

По совокупности сделанного он стоит в перечне самых заслуженных торпедистов Военно-Морского Флота.

Все-таки иногда прорывы в назначениях евреев адмиралами случались. Они тут же обрастали легендами. Приведу одну из них из книги "Легенды 4-й эскадры" (Форум «Брежневские адмиралы»).

«Капитан 1 ранга Чернавин Лев Давидович, командир самого большого в мире соединения подводных лодок с указкой в руке стоял у огромной схемы, наглядно показывающей успехи эскадры, продемонстрированные на учениях. Лев Давидович был, как юный пионер готов выпалить Члену Политбюро свой восемьдесят два раза заранее прочитанный доклад. И вот, в конференц-зал вошёл министр со своей свитой. Маршал Советского Союза, стоя практически в дверях, не дал сказать Льву Давидовичу ни единого слова. Не обращаясь ни к кому конкретно, маршал спросил – «Почему докладывает капитан 1 ранга, а пять адмиралов сидят как школьники в начальной школе…» Вопрос первоначально повис в воздухе… Но не надолго. Командир эскадры представил своих подчинённых: четырёх комбригов (из них три адмирала), начальника политического отдела и начальника штаба эскадры, тоже контр-адмиралов. Министр пришёл в ещё большее замешательство, и спросил у командира 4 эскадры – «Сколько лет Вы, товарищ капитан 1 ранга находитесь в адмиральской должности?». И услышав в ответ – «Двенадцать, товарищ Маршал Советского Союза», пришёл в полное недоумение. Какой-то очень догадливый генерал-лейтенант из министерской свиты сказал почти утвердительно – «Товарищ министр, так он из Давидовичей…». Министр был членом Политбюро ЦК КПСС очень давно и привык все вопросы решать сразу. И он именно так решил данный вопрос, отдав приказание… «Начальник Генерального штаба, чтобы завтра к восьми ноль-ноль утра, командир эскадры был ДавЫдовичем и адмиралом. Я полковников не слушаю, чай не соловьи!» После этих слов сказанных практически с порога, Дмитрий (Федоро)вич Устинов повернулся и вышел из помещения… Вот так, почти случайно, командир 4 эскадры Лев Чернавин, будучи на вице-адмиральской должности много лет, получил очередное воинское звание контр-адмирал…»

Это не легенда, а миф. Лев Давыдович Чернавин действительно стал контр-адмиралом после 11 лет службы на адмиральской должности, но за год до того, как Устинов стал министром обороны СССР. Конечно, Устинов и в должности секретаря ЦК мог повлиять на его назначение, но не так «красиво» – членом Политбюро он стал в одном флаконе с постом министра обороны.

ЗИМ не ездил, денег на ремонт не хватало, но статус Ткачука, как владельца шикарной машины был высок.

«Понимающие» люди считали, что фамилия его предков была Judenkopf, что списать на Запорожскую сечь было трудно – там на идише не говорили. Э.Ф. предложил другую интерпретацию – жидок (жидовский сын).

В первом отделе работала симпатичная брюнетка с голубыми глазами – машинистка «баба Катя». Была она бальзаковского возраста, т. е. было ей тогда лет 36. Она позвонила исполнителю секретного отчета и спросила: «Это ты из стеснительности пишешь буёвые системы? Я же понимаю, что они на самом деле *уёвые. Так ты не стесняйся, я ведь в партизанском отряде успела побывать, там и не такое слыхала, пиши прямо, как есть. Тебя пока не было, я все так прямо и напечатала». Времени, как всегда, не оставалось и начальство первый вариант читало на кальке в редакции бабы Кати. С другой бы распрощались, но она была партизанкой…

Обычно награждения проводились в райкоме или в нашем Актовом зале. Знал бы, попросил, чтобы посмотрели, есть ли фамилия Семячкина, моего двоюродного деда (см. книгу первую [Рог]) на мраморных досках в Георгиевском зале.

По сведениям В.Ткачука, этим человеком был Герой Советского Союза Ивановч. Молодым лейтенантом он заменил опытного командира Пе-8 при штурме Кенигсберга. Это был чуть ли не первый его самостоятельный вылет в качестве командира. Штурман тоже был не очень опытный. При очень сильном зенитном огне Ивановч понял, что ему не долететь до цели и сбросил бомбу перед разворотом домой. Бомба была двухтонной и пробила Кенигсбергский замок, где был штаб обороны города-крепости, до подвалов. Что-то там сдетонировало (боеприпасы?) и был мощнейший взрыв, уничтоживший и замок и штаб (и, может быть, Янтарную комнату). Его это была бомба или нет, до конца неизвестно, но вычислили, что это его. После чего присвоили звание Героя и отозвали для передачи боевого опыта летчикам, в том числе опытным. А те над ним смеялись. Стал пить. После войны кто-то его пригрел в Президиуме Верховного Совета для ношения папок с важными бумагами. А потом его переманил Ильюшин.

То, что Валентин с придурью, было известно. Например, во время какого-то совещания у Алещенко (у него в кабинете стоял тогда единственный в отделе городской телефон, по которому по личным делам звонили только в редких случаях), однажды позвали Валентина. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу и, прикрывая рукой микрофон, спрашивал: «Валя? – нет. Галя? – нет. Может ты, Олеся? – нет. Ну, скажи, кто». Наконец, Алещенко цыкнул на Валентина и тот испарился. Но видимо, Олег знал, кого терпел. Через какое-то время после очередного провала в работе Твердохлеб уволился по собственному желанию. Через небольшое время оказалось, что он – главный инженер фабрики (цеха) музыкальных инструментов на улице Жилянской (родоначальницы «Маяка» и НИИ Мануильского). Потом он как-то проявился в защитниках всего истинно украинского.

Случались курьезы, когда человек, не имеющий еврейских родителей, записывался в евреи – и вкушал всю жизнь плоды сталинского интернационализма и дружбы народов.

Были и случаи инвалидов четвертой ступени по мужу. Гнатюк, знаменитый певец и директор киевской оперы, откровенно сказал одной заслуженной певице, что она до тех пор не получит никаких званий, пока не разведется со своим жидовским мужем (доктором наук, по фамилии и паспорту украинцем). Это уже соответствует пятой ступени.

Инвалидом пятой ступени был О.М. Алещенко. У его жены Веты, в девичестве Кузиной, дочери капитана первого ранга ВМФ, мама была еврейкой.

Инвалидом четвертой ступени – по жене – был В.И. Глазьев, не говоря уже о В.И. Тертышном, который был еще до женитьбы инвалидом третьей ступени – по маме.

Наследники Сталина – советские идеологи дружбы народов перещеголяли творцов гитлеровских Нюрнбергских законов. Хотя существуют разные мнения, но в рейхе, по данным [Бер], формальных ограничений для людей, соответствующих пятой «еврейской» ступени, не предусматривалось. (Мишлинг даже первой степени, не исповедующий иудаизм и состоящий в браке с арийкой или арийцем, пользовался преимуществами арийцев, следовательно, его (ее) супруг(а) от ограничений освобождались).