Геннадий Левицкий - Юлий Цезарь

Цезарь с поразительной легкостью разгромил деморализованное галльское ополчение. Одно лишь имя Цезаря нагнало на арвернов такого страха, что они разбегались по своим селениям, едва появлялся даже не сам проконсул, а только многократно преувеличенные слухи о нем.

Избиение беззащитных арвернов продолжалось два дня. Затем Гай Юлий принял новое решение.

– Децим, – обратился Цезарь к своему легату, – ты с конницей остаешься в землях арвернов. Жги и уничтожай все подряд, не испытывай ни малейшей жалости к оказывающим сопротивление, ни даже к просящим пощады. Старайся разорить как можно большую территорию, но избегай укрепленных мест и не задерживайся надолго в одном селении.

– Ты ставишь передо мной трудную задачу, Цезарь, – произнес Децим Брут, который приходился родственником Марку Бруту, сыну Сервилии. – Мне привычнее сражаться с воинами, а не жечь избы и убивать безоружных…

– Повторяю, Децим, ты должен все сметать на своем пути. Ты будешь предавать огню жалкие хижины галлов, и убивать их до тех пор, пока арвернский волк не вернется в свое логово. Ты должен заманить Верцингеторига в свои земли, иначе он зажжет пожар по всей Галлии. И сгорим не только мы, но, возможно, и Рим. А посему, Децим, делай то, что приказано. Всю ответственность за твои действия перед законом и богами я беру на себя, и пусть ничто тебя не смущает.

– Понимаю, Гай Юлий, и сделаю все, как ты велел.

– Надеюсь, ты действительно меня понял, Децим. Но как только Верцингеториг появится в Арверне, уходи прочь, У него должна быть хорошая конница, и с ней бороться ты не сможешь.

– А как же ты, Цезарь? Как я понял, ты покидаешь…

– Да, и немедленно. Я поскачу к своим легионам, зимующим в землях лингонов, и постараюсь приготовиться к встрече с Верцингеторигом. Ты тоже отправляйся туда, как только возникнет опасность.

– Это же безумство, Гай Юлий! Тебе придется пройти почти всю Галлию, а мы даже не знаем: какие народы присоединились к мятежникам.

– Не беспокойся, Децим. Фортуна [3] Фортуна – в римской мифологии богиня счастья, случая и удачи. до сих пор не изменяла Цезарю, надеюсь, и на этот раз она меня не покинет.

Да! Цезарь решился на шаг, едва ли не самый безумный в своей полной опасностей жизни. Цезарь рисковал, но, собственно, терять было нечего, ибо, если рухнет созданная им новая римская провинция, то погребет и его под своими обломками.

Проконсул избрал путь через владения эдуев – прежде самых верных союзников римлян. Он не испытывал особых иллюзий насчет слепой покорности эдуев. Цезарь понимал, что и этот народ предан до тех пор, пока чувствует силу; и здесь немало недовольных римским владычеством, которые ждут лишь удобного случая.

Цезарь не стал выяснять нынешнее настроение эдуев. Проконсул мчался так быстро, что едва поспевали сопровождавшие его два десятка всадников. Он летел на север, словно ветер, и даже если бы пытались галлы настичь маленький отряд – едва ли смогли бы на своих небольших лошаденках. Главное, добраться до преданных легионов, а там уж Цезарь разберется: кто есть кто и кто был с кем.

На землю опустилась ночь, но благодаря снежному покрову и звездам, видимость была отличная. И Цезарь продолжал путь.

Не у всех были силы и мужество железного проконсула. Первыми начали сдавать лошади – они все чаще спотыкались в глубоком снегу. Позади Цезаря надрывно кашлял так некстати заболевший Гай Оппий. Он уже не сидел в седле, а качался из стороны в сторону. Склоненная вниз голова билась подбородком о грудь в такт бегу лошади.

– Потерпи немного, Оппий, – пытался поддержать боевого товарища Цезарь, – найдем удобное место и сделаем остановку.

– Не обращай на меня внимания, Гай Юлий, – охрипшим виноватым голосом попросил Оппий и вновь зашелся в глухом кашле.

Цезарь понял, что Гай Оппий дальше двигаться не сможет, и оглянулся по сторонам, пытаясь отыскать защищенное место для ночлега. Как назло, кругом было открытое поле, продуваемое всеми ветрами. Лишь кое-где на кочках возвышались кустики и небольшие деревца. Воздух стал настолько влажным, что толстым слоем инея покрылись и лошади и люди. Лица легионеров приобрели темный, землистый цвет, а впереди их ждала полоса густого тумана.

Внезапно ехавший первым дозорный с треском исчез под землей вместе с конем. Грязная вода выплеснулась из полыньи и потекла навстречу Цезарю.

– Проклятье! – проскрипел зубами он. – Как же я не заметил, что лес кончился и впереди лишь редкие кустики? Вот к чему приводит спешка!

Легионеры бросились к полынье.

– Назад! – властно приказал Цезарь.

– Там же Мамерк! Нужно помочь ему выбраться, он должен выплыть. – Легионеры не хотели верить, что так нелепо потеряли товарища.

– Остановитесь, глупцы – вы ничем не поможете Мамерку. Его поглотило болото, а оно своих жертв не отпускает, – пояснил Цезарь и вновь приказал: – Всем спешиться и повернуть назад. Не держитесь вместе – отойдите шагов на десять друг от друга и медленно двигайтесь в сторону леса.

Таким образом римляне покинули припорошенное снегом болото и принялись обходить его по опушке леса. Оппию стало совсем худо: с двух сторон его поддерживали легионеры. Настроение остальных спутников Цезаря также упало, и, когда на пути возникла хижина, ее приняли за мираж.

Неказистое строение было пустым, да и вряд ли вообще в нем жили люди. Вероятно, его наспех соорудил какой-нибудь рыбак или охотник, чтобы было где переждать непогоду во время промысла. Хижина оказалась настолько малой, что могла вместить лишь одного человека. Но перед ней находился просторный навес для лошади. Здесь же стояла приличная копна сена, которую тотчас же обступили изголодавшиеся кони легионеров.

– Проводите Гая Опия в дом и дайте ему вина, чтобы согрелся, – распорядился Цезарь.

– Выпей и ты, Гай Юлий – теплее будет, – предложил легионер.

– Благодарю, Ацилий, но я попробую не замерзнуть без вина. Напиток сей плохо действует на разум, а мне необходима чистая голова, особенно сейчас, когда все рушится.

– Цезарь! Мне уже лучше, и нет нужды укладывать меня в доме, – вдруг запротестовал Оппий. – Тебя ждут великие дела, и для них нужно хорошо отдохнуть. На морозе ты не сможешь восстановить силы, а моя жизнь или смерть ничего не изменит. Я прошу, Гай Юлий, займи ложе в хижине.

– Почетное нужно предоставлять сильнейшим, а необходимое – слабейшим, – произнес Цезарь и вместе с легионерами улегся спать под навесом.

На земле лингонов зимовали два римских легиона. Цезарь приблизился к ним около полудня.

– Не спешите же вы открыть ворота своему проконсулу, – проворчал Гай Юлий.

Он снял шлем и привычным жестом поправил волосы на голове. Ворота распахнулись с неимоверной скоростью. Цезарь едва успел прикрыть плешь прядью, специально для этой цели служившей.