А. Лавинцев - Трон и любовь. На закате любви

– Да, он прав! – перебил оратора один из слушателей. – Нам нет возврата…

– На родине не будет хуже, чем здесь… – сказал другой.

– Тсс… Послушаем, что скажет господин Гордон дальше…

Все опять стихло.

– Отчего же мы все ушли оттуда? – задал риторический вопрос Гордон. – Ведь родина и поныне дорога нам, воспоминания о ней – самые радостные для нас… Что же это значит? Мы изменили своей стране, своему народу? Нет, тысячу раз нет! Я объясню все проще. На родине на нашу долю не хватало счастья, и мы отправились за ним на сторону… Да, да, так это. И мы нашли это свое счастье среди чужих, – Господь был в достаточной степени милостив к нам. Можем ли мы возвратиться? Я полагаю, что нет… Мы отстали от своего народа, который ушел далеко вперед; в настоящее время мы в родных нам странах будем более чужими, чем здесь, и потому я уверен, что немногие решатся на возвращение… Да и к чему? Тесно там, всюду избыток населения, все страны Европы стараются сбывать его. Я имею много писем от европейских друзей и могу судить, что там делается. Франция, Англия, Испания массами сбывают свое население в Новый Свет, голландцы сбывают его в Китай, Португалия – на архипелаги Индийского океана; между Францией и Англией идет постоянная морская война из-за Индии. Остаются Германия и Римская империя. Там тоже тесно, там тоже скоро земля не будет в состоянии прокормить все рты. Куда же кинуться германскому избытку? У тевтонов нет колонизаторских способностей. В Новом Свете пионерам приходится вести страшную борьбу за существование. Германцы не способны на это. Конквистадоры на южном американском материке беспощадно истребляют аборигенов, а германцы не способны и на это.

– Это – совершенная правда, – раздался голос одного из собравшихся, – господин Гордон подметил верно: тевтоны не насильники, их орудие завоеваний – мирный труд, а не кровопролитие…

Патрик Гордон улыбнулся говорившему и продолжал:

– Для выселения германцев нужна страна с зачаточной культурой, а они, придя в нее, помогут населению развиться. Но, конечно, эта помощь не может быть оказана даром, наградой для культуртрегеров должно быть вечное первенствующее значение в этой стране. Чтобы создать себе такое положение и упрочить его за собой, они должны завоевать такую страну, но не оружием, не кровью, а совершенно тем путем, о котором сейчас только сказано здесь, – мирным путем. Я уверен, вы догадываетесь, что такой страной для Германии является необъятная, все ширящаяся в своих пределах Московия. Завоевать ее оружием нельзя. Недавно еще Польша и Швеция сделали эту попытку, и русские легко отбились от натиска внешних врагов. Москва после тяжелого разорения оправилась быстро и стала еще могущественнее, чем до своего мимолетного безвременья. Стало быть, завоевание может быть, говорю я, только мирное. Но как сделать это?

– Да, да, – закричали несколько слушателей, – как?

– Не воевать же Кукую с Москвой!

– Мы бессильны… Что мы можем поделать?

– О, чего не добьется энергичный человек! – воскликнул с порывом Гордон, приподнимаясь на своем месте. – Для него нет решительно ничего невозможного… «Я хочу, я могу!» – вот девиз европейца! Московское государство культурно, по крайней мере в своих средних и высших слоях; полагаю, что никто не будет отрицать это; но его культура совсем иная, чем европейская культура. Восток Европы и запад Азии сеял в этой стране семена культуры, так нужно дальнейшее ее развитие направить в такую сторону, чтобы она пошла тем же путем, как и европейская культура. Иначе Москва скоро очутится впереди всех. В самобытности культуры, в оригинальности прогресса – ее сила, и эту силу нужно ослабить, сломить во что бы то ни стало. Направленная вдогонку Европы, Россия никогда не сравняется с нею, всегда будет отставать, а, пока она будет отставать, колонизаторы и их потомки всегда будут во главе ее, то есть они будут в Московском государстве господами, а аборигены страны – их рабами… Эти последние будут работать, а первые – будут управлять ими…

Слова Гордона произвели сильнейшее впечатление на слушателей.

– Он открывает нам глаза на наше великое будущее! – воскликнул пастор.

– Тсс… Слушайте, слушайте, господин Гордон говорит опять!

Отдохнув, оратор продолжал:

– И вот, говорю я, настоящий момент – самый удобный, для того чтобы начать великое мирное завоевание… И честь начать его выпадает на нашу долю, мы – авангард великой европейской армии, мы – пионеры в открываемой для новой нашей культуры стране.

Гордон смолк.

Раздались возгласы одобрения. После этого Гордон хлебнул пива, затянулся трубкой и продолжал уже совсем пророчески-вдохновенным тоном.

– Теперь смотрите, что творится вокруг нас. Царевна Софья и князь Василий Голицын не склонны сходить с пути своих предков. Они не допустят ломки, потому что не желают ее. Они достаточно разумны, чтобы понять, что русские никогда не станут европейцами, что от России останется только одно географическое название, если она сойдет со своего прежнего пути. Но против них выступает царь Петр. Он молод, но его сердце полно ненависти ко всему прежнему. Как и вся молодежь, он жаждет новизны. Прежние формы давят его, его детство несчастно, юность не красна. Ошибка правительницы в том, что она слишком в тисках держала своего меньшего брата. Слишком много крови и трупов он видел в свою недолгую жизнь. В его глазах, в его воззрении с политикой его предков олицетворялось одно дикое, кровавое неистовство. И молодой царь способен сломить отцовскую старину, если ему помогут в этом. Само собой понятно, все те, кто будет с ним в этом предприятии, станут первыми для него людьми. Отчего же не стать ими нам? Зачем упускать то, что само дается нам в руки? Молодой царь Петр запросто бывает у нас в слободе, многие из нас имеют честь быть его друзьями, некоторые же – учителями… Окружим же молодого царя своею ласкою, своею заботою, в опасную минуту встанем с оружием на его сторону; когда же он начнет переменять путь развития своего народа, поможем ему в этом, всеми силами поможем… Наградой от него мы забыты не будем. Но этого мало: мы сохраним почетные места, а стало быть, и господство над Россией для тех, кто будет следовать за нами. Россия – страна азиатская, страна рабов; неужели же европейцам не быть в ней господами? – Гордон в изнеможении откинулся на спинку кресла и слабым голосом проговорил: – Вот, господа, что я был намерен сказать вам. Решайте теперь сами, чью сторону мы должны принять в предстоящих великих событиях. С минуту все молчали.

– Царя Петра, Петра! – пылко воскликнул Франц Лефорт, вскакивая со своего места. – Долой правительницу, к черту в ад женщину!..