Людмила Рогочая - Кубанский шлях. Исторический роман

– Как у тебя всё просто получается! Нарубим, свяжем… – Чем нарубим?

Степан рассмеялся:

– А сабли на что? Вот и пригодятся. Давай, поднимайся!

Вынули из ножен сабли, примерились. У Степана дело сразу пошло споро, весело.

– Одним махом семерых побивахом! – приговаривал он с улыбкой.

– Ерой! Аника-воин! – ухмыльнулся Фрол и сам попробовал рубить. Но толи замахивался не так, толи силы много в удары вкладывал, не получалось так ловко, как у Степана.

– А ты говорил, небольшая наука, помнишь, у Павла?

– Да, – согласился Фрол, – поучиться надо.

Вскоре плот был готов. Поставили на него имущество. Степан стал снимать одежду.

– А ты что стоишь, Фрол? Раздевайся!

– Ай, не робей, воробей! – скинул кафтан Фрол, оголив красную, покрытую струпьями спину.

Холодно, но иначе никак. Осторожно вошли в воду, толкая впереди себя плот. Следом за ними шагнул в воду пёс и поплыл, разбрасывая во все стороны брызги. Дно было илистое и мягкое, покрытое лоскутами водорослей. Отошли шагов на двадцать, как дно ушло на глубину.

– Держись за плот и помогай себе ногами, толкать буду я, – проговорил Степан и ускорил движение. Мимо проплывали удивлённые выдры.

– А вот и еда! – заметил Степан.

– Какие-то крысы, бррр…

– Нет, это выдра, по-нашему поречня, обжарим на костре, пальчики оближешь!

Вытолкали плот на сушу. Этот берег был более пологий. Оделись, подобрали место для стоянки и решили разжечь костёр, чтобы согреться.

Слышат вдруг: словно кто-то чавкает, и так близко-близко. Глянули: выдра сидит на кочке! Сучит передними лапками и на них как будто смотрит. Сидят они, не шелохнутся, а ружье далеко-то. Как тут быть? Шевельнуться, ружьё взять нельзя: уйдёт.

Тут выдра воду раздвинула бесшумно, поплыла, точно не она, а кочка под ней движется, и к берегу приближается. Схватил Степан ружьё, быстро приложился к нему, хотел было выстрелить, да не в кого. Выдры уже нет, – отвесно нырнула она в реку, как гиря… И видят они – на воде треугольником рябь расходится и к ним, вроде, идёт… А впереди виднеется тёмное пятно. Жук, что ли, водяной или крыса? Непонятно. И затихло всё – вода опять, как зеркало, гладкая. А выдра на берегу уже сидити что-то в зубах держит. Степан тихонько на неё ружье навёл… Пёс залаял – выдра моментально исчезла в реке.

– Эх, ты, охотник, – потрепал собаку за ушами Степан, – из-за тебя добычу упустили. Ну, ладно, её много, непуганая живёт. Выйдет какая на берег ещё, поймаем. А в воду не полезем. Я до сих пор не могу согреться от переправы.

– Гляди-ка, Стёпка, ещё одна! – встрепенулся Фрол.

Действительно, по берегу медленно и неуклюже двигалась крупная выдра. Спина её сильно горбилась. Тяжёлый хвост волочился – на суше она, видно, потеряла быстроту. Вполне можно поймать. Пёс залаял и бросился на зверя. Он лёг на спину и стал отчаянно защищаться от собаки своими мощными клыками и сильными лапами с острыми когтями. Если бы приятели не подскочили к ним, то неизвестно ещё, на чьей стороне была бы победа.

Через некоторое время Степан и Фрол сидели у костра и ужинали мясом, бросая косточки собаке.

– Ну, как? – поинтересовался Степан.

– Очень съедобно. Первый раз ем, как ты говоришь, поречню.

– Слава тебе, Господи, за пищу. Мясо нежное-то какое, а?

– Да, вкусное, – согласился Фрол.

– Слышь, верещат. Они, поречни.

Фрол прислушался. Действительно, от реки шёл треск и резкий тонкий свист.

Довольные приятели затушили костёр и стали готовить себе ночлег. Сегодня спать будут «на перине» из рогоза. Собака, несмотря на сытость, умчалась гонять выдр. Фрол позвал её пару раз, и, не дождавшись, подложив мешок под голову, растянулся животом вниз на подстилке. Глаза слипались. Через короткое время Степан услышал его посапывание. Сам Степан ещё долго разговаривал со Степанидой, но, в конце концов, тоже уснул.

Старый бирюк рыскал в поисках пищи. Еды вокруг было много, но силы уже не те, их хватит разве что на зазевавшуюся мышь-полёвку. И вдруг до его притупившегося обоняния донёсся запах крови и ещё чего-то аппетитного. Он потрусил на запах.

Степан проснулся от резкой боли в плече. Он почувствовал зловонное дыхание зверя и увидел пару огоньков его жёлтых глаз.

– Волк, – ужаснулся Степан. Хотел было закричать, позвать Фрола, но язык не ворочался. При свете луны он разглядел у самого своего лица страшную морду дикого зверя.

И тут появилась собака. Она злобно зарычала и схватила волка за заднюю ногу. Он бросил жертву и повернулся мордой к врагу. Грянул выстрел. Это проснувшийся Фрол не растерялся, благо ружьё лежало рядом с ним, и убил хищника.

– Кровь, мясо учуял, – пояснил появление волка Фрол, – хорошо, что бирюк. А если бы стая?!

– Думал, мне уж конец настал! Прямо к горлу! Но какая же псина – умница!

– Молодец, молодец! – Фрол первый раз погладил собаку.

Степан пришёл в себя. Потёр прикушенное плечо.

– Ничего, сквозь одёжу неглубоко.

– Тебе повезло, что старый он. Зубы слабые. А то бы горло перекусил-то.

Степан, повернувшись к собаке, приласкал её:

– Спаситель мой. Товарищ верный…

– Что ж он у нас без клички? Давай, так и назовём его – Верный.

– Пусть будет Верный. И ты, Фрол, первый друг мой. Да возблагодарим Матерь Божию за Спасение – торжественно произнёс он и, крестясь, прошептал молитву. Затем, по своему обычаю, Степан поцеловал крест, достал заветный образок и, его также целуя, молвил:

– Благодарю и тебя, ладо моя, Степанидушка, охранительница моя.

Фрол лукаво хмыкнул в бороду.

В просторное помещение ямской станции вошёл смотритель и, потирая замёрзшие руки, предложил пассажирам:

– Господа, а не откушать ли нам чаю? Свободных лошадей нет, так что придётся подождать ещё пару часов.

Чиновник, ехавший в соседнюю губернию по казённой надобности, возроптал, было:

– Сколько можно?! У меня важные государственные дела, они-то не будут ждать. Некогда и чаи распивать. Лучше поторопи ямщиков.

– Чайку – это хорошо, можно согреться. Такая стынь на улице, – тепло и спокойно проговорила миловидная дама средних лет, снимая серый салоп. Остальные поддержали её: прапорщик с пробивающимся баском, его денщик, или скорее дядька, да щеголеватый молодой господин, видно, из мещан, но почему-то с гусарскими усами и бачками. Они с готовностью уселись за прямоугольный стол, покрытый бурой выгоревшей скатертью.

– Помоги мне, дружок, – обратился станционный смотритель к дядьке юного офицера, – жена моя в тягостях, уехала рожать к матери, один перебиваюсь по хозяйству, – виновато проговорил он.

Пока смотритель готовил посуду да нехитрые заедки, как-то: мочёные яблоки, чёрствые бублики и вишнёвое варенье, – дядька прапорщика, Евтеич, раздувал сапогом полуведёрный самовар, приговаривая: