Анатолий Арамисов - Парижские тайны миледи

Я вначале зажмурил глаза, а когда открыл их, то стоял перед красивым домом в знакомом уголке Парижа. На фасаде висела табличка:

Place des Vosges, 6.

Дом, где жила миледи.

Узнаёшь? – с улыбкой спросила блондинка, когда я немного пришел в себя.

– Да… Это Вогезская площадь… дом 6.

Неизвестно откуда у меня в руках оказался листок из книги. Я опустил глаза на текст:

Прощаясь с Д'Артаньяном, лорд Винтер сообщил ему адрес своей сестры; она жила на Королевской площади, в модном для того времени квартале, в доме N 6. Впрочем, он вызвался зайти за ним, чтобы самому представить молодого человека. Д'Артаньян назначил ему свидание в восемь часов у Атоса. Предстоящий визит к миледи сильно волновал ум нашего гасконца.

– Да, вот именно в этом доме прошли лучшие годы моей жизни… – с грустной улыбкой тихо произнесла миледи. – Здесь я любила и ненавидела, меня любили мужчины… И какие мужчины! – с болью выдохнула миледи и задумалась.

Я молча смотрел на высокие окна этого красивого здания, мысленно гадая, из каких именно смотрела миледи когда-то на Королевскую площадь. Спутница словно угадала мои мысли:

– Мне принадлежала вся эта часть дома, все три этажа. Я получила ее по приказу Ришелье. И только после его смерти вынуждена была съехать в те тесные комнаты, где ты живешь последнюю неделю. А здесь мне было хорошо…

Она повернула голову вправо. Я проследил за ее взглядом и увидел в центре площади Вагезов известную статую Людовика Тринадцатого, восседавшего на коне.

Миледи чуть скривила губы:

– Король наш был слаб духом, скуп, как ростовщик, и слишком любил, когда ему безбожно льстили. Он боялся кардинала, тайно ненавидел его, но понимал, что без Ришелье страна может скатиться в яму анархии и раздоров между знатью.

В руках миледи неизвестно откуда появился лист из моего тома Дюма, и она зачитала отрывок:

«Король сидел в кресле, похлопывая рукояткой бича по ботфортам. Де Тревиль, не смущаясь, спокойно осведомился о состоянии его здоровья.

– Плохо, сударь, я чувствую себя плохо, – ответил король. – Мне скучно.

Это действительно была одна из самых тяжелых болезней Людовика XIII.

Случалось, он уводил кого-нибудь из своих приближенных к окну и говорил ему:

«Скучно, сударь! Давайте поскучаем вместе».

– Как! – воскликнул де Тревиль. – Ваше величество скучаете? Разве ваше величество не наслаждались сегодня охотой?

– Удовольствие, нечего сказать! – пробурчал король. – Все вырождается, клянусь жизнью! Не знаю уж, дичь ли не оставляет больше следов, собаки ли потеряли чутье. Мы травим матерого оленя, шесть часов преследуем его, и, когда мы почти загнали его, и Сен-Симон уже подносит к губам рог, чтобы протрубить победу, вдруг свора срывается в сторону и бросается за каким-то одногодком. Вот увидите, мне придется отказаться от травли, как я отказался от соколиной охоты. Ах, господин де Тревиль, я несчастный король! У меня оставался всего один кречет, и тот третьего дня околел»…

– Вот здесь ваш Дюма не лжет! В этом – весь Людовик. Охота, развлечения, ложный флирт с придворными дамами. Но Дюма очень многое скрыл в романе, пригладил образ короля.

– Пригладил? И так вроде он выглядит не в самом блестящем свете… – улыбнулся я.

Миледи рассмеялась:

– Король потерпел фиаско в первую брачную ночь с Анной Австрийской и не притрагивался к ней целых два года. Он предпочитал балы, танцы, а также увлекся искусством брадобрея, и постоянно делал эксперименты на придворных и мушкетерах. Выстригал им тоненькие бородки на лице… и (миледи сделала паузу, пытливо взглянув мне в глаза) … – и не только на лице.

Я молчал, потрясенный.

– И это… нет, пожалуй, не всё… – миледи иронично усмехнулась. – Наш дорогой король по прозвищу Справедливый был в детстве садистом, за что его однажды выпорол отец – Генрих Четвертый. В нем сочеталась болезненная набожность и… любовь к молодым мужчинам.

Я удивленно вытаращил глаза. Передо мной в воздухе как будто завис неосязаемый портрет короля.

– Да, да, не удивляйся… – улыбнулась миледи. – Именно так и было. Писатель Дюма мог бы закрутить сюжет намного поинтереснее, опиши он интригу его любовника – маркиза де Сен-Мара, который предлагал убить кардинала Ришелье. На что король боязливо заметил: «Что ж, он священник и кардинал, – меня отлучат от церкви…» Тогда Сен-Мар самостоятельно пытался организовать покушение на кардинала, но был разоблачен и казнен на эшафоте.

Всеми государственными задачами занимался Ришелье! А ему постоянно и намеренно мешали! В том числе и ваши герои – мушкетеры, выполняя приказы своего капитана де Тревиля. Но об этом я расскажу попозже…

Миледи замолчала и задумалась. Потом медленно пошла к центру Вагезской площади. Улыбнулась.

– Да, здесь так же красиво, как и много лет назад. Недаром сюда селились самые богатые люди Парижа.

Миледи снова повернула голову к своему бывшему дому и тихо проговорила:

– Надо же, сохранили даже цвет стен, что редко можно увидеть в теперешнем Париже… Дюма написал поразительную чушь про события в этом месте.

– Да? – удивился я. – О том, как вас обманывал Д'Артаньян, присылая записки от несуществующего графа де Варда?

– Вот именно! Якобы я поддалась чарам любовных письменных признаний графа, и на свидании не разобрала, что это был нахальный гасконец! Ложь! Этот наглец пытался ухаживать за мною, но быстро понял, что ему не улыбнется удача. Поэтому сразу переключился на мою глупую служанку Кэтти и совратил её прямо в соседней с моей комнатой! Я все прекрасно слышала, поэтому, когда гасконец явился в следующий раз – ему было указано на дверь! Именно с этой минуты он возненавидел меня!

– А разве не за то, что вы, если верить страницам романа, убили его любимую – госпожу Бонасье? – осторожно спросил я.

Миледи весело рассмеялась:

– Снова ложь! Я никогда не убивала ту непутевую жену галантерейщика! Половина Парижа знала, что у месье Бонасье выросли рога выше крыш Лувра! Мадам Бонасье была отравлена по приказу кардинала Мазарини, так как путалась все время под ногами, отвлекая Д'Артаньяна от выполнения его многочисленных поручений, и слишком много стала знать об этом пройдохе-итальяшке!