Айван Моррис - Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

Тэнти-но дзайнин . Письмо было адресовано принцу Арисугава, главнокомандующему Императорским Экспедиционным Корпусом, и датировано 3-м марта 1877 года. (Сакамото, Нансю-О , с. 49–50.) Из письма Сайго, пишет профессор Сакамото, становится ясно, что он не ожидал победы в этой войне, «но думал, что его долг перед человечеством — указать императорскому правительству, где добро, а где зло.» (Сакамото Мориаки, Сирояма канраку , с. 26.) Также 3-го марта Сайго написал письмо губернатору Кагосима, в котором говорил, что, если правительственные силы атакуют его, и их будет возглавлять даже принц, он разобьет их и пойдет на Токио. (Там же.) Совершенно очевидно, что «искренность» у Сайго превалировала над всяким почтением к императорской фамилии, или страхом быть обвиненным в государственном преступлении.

7 февраля Окубо писал Ито Хиробуми, что «втайне кричал от радости», услыхав о сацумском восстании, поскольку «для императорского двора это было счастливое событие». Сакамото, «Хронологическая таблица», с. 53.

Понемногу перемещались, а не продвигались: из-за сильного ожирения, Сайго почти весь путь несли в кресле. Сакамото, «Хронологическая таблица», с. 54.

Среди правительственных потерь во время сражения в Кумамото были императорские знамена 14-го полка, которым командовал майор (а позже — генерал) Ноги. Эти знамена были захвачены сацумским батальоном 22 февраля и отосланы в ставку Сайго. Несмотря на блестящую военную карьеру, говорили, что это бесчестье висело на нем тяжким бременем до конца жизни. Одной из причин его самоубийства в 1912 году считалось то, что 35 лет назад он лишился императорских знамен, чувствовал себя за это в ответе и желал продемонстрировать свою глубочайшую благодарность за снисходительность, проявленную императором Мэйдзи, благородно решившим не наказывать его.

Грандиозность ошибки, допущенной Сайго, была в то время понята. Привожу следующий отрывок из статьи в «Хоти Симбун», перепечатанной «The Tokio Times» от 29 сентября 1877 года:

[Бывшие самураи] из Сацума, игрушки в руказ Сайго, являлись самыми надежными воинами старого режима. Так что, когда он уводил их из Кумамото…, многие не сомневались — на чьей стороне будет победа: императорских войск, или инсургентов. Однако, когда Сайго провел много дней, осаждая замок Кумамото, те, у кого было хоть какое-то представление о военном искусстве, стали говорить: «Ах, он сделалал ошибку и поступил не так, как надо было бы.» И, без сомнения, допущенная тогда ошибка стала началом полного и окончательного поражения, которое теперь вылилось в его разгром и гибель. Если бы он полностью проигнорировал замок Кумамото, двинулся прямо на Фукуока в провинции Тикудзэн, послал бы силы в Бунго, а, после такого начала, продолжал бы бороться с той же яростью и энергией, что он выказал в последние недели восстания, результат мог бы быть совершенно иным, чем мы видим сегодня. Однако, стратегия Сайго была полна изъянов, из-за которых, имея под своим командованием лучших и храбрейших воинов страны, он не смог распространить восстание за пределы четырех из девяти провинций своего острова…

Писатель делает заключение из своих рассуждений, что, несмотря на то, что Сайго был «в некоторых отношениях замечательным человеком» (весьма смелое заявление для того времени), восстание показало «более чем в достаточной мере недостатки его способностей и военного руководства».

Описание Мусякодзи («Великий Сайго», с. 457–58), вероятно, преувеличивает ликование населения по возвращении побежденного генерала. Следует помнить, что частные школы Сайго не имели прямых связей с обычными горожанами, а также то, что, как бы они ни превозносили Сайго в его блистательном поражении, мало кто из граждан осмелился бы сотрудничать с человеком, которого преследовали, как бунтовщика, императорские силы.

Письмо обширно цитируется у Мусякодзи, «Великий Сайго», с. 471–76.

Поэмы (Накадзима Такэхико и Хасигути Харуминэ) цитируются у Мусякодзи, «Великий Сайго», с. 477. Западному читателю может показаться странным, что тот, кто вел войска на битву с императорскими силами, был уверен, что в действительности сражается за дело императора ( Кими га тамэ омои ), однако и писатель, и его сотоварищи, ведущей силой которых была «чистая искренность», вероятно, не осознавали этого несоответствия.

Существует мало сомнений, что он был поражен в паховую область (Inoue, Meiji Ishin , p. 447–48), однако традиционные описания говорят, что он был ранен в бедро и живот, вероятно, считавшиеся более достойными анатомическими частями тела.

Неудивительно, что существует несколько версий этих последних слов. Большинство из книг, которые я просматривал, дают Син-дон моо, коко-дэ ё ка. Син — сокращение от «Синскэ», а дон — суффиккс для имени близкого лица в сацумском диалекте. Inoue, Meiji Ishin , p. 448; Мусякодзи, «Великий Сайго», с. 479. Настроение этой сцены совершенно отлично от момента прощания адмирала Нельсона: «Поцелуй меня, Харди!» — равным образом, как и поступок верного Бэппу в отношении своего хозяина.

Это был генерал Миёси Сигэоми. См. Утимура, Дайхётэки нихондзин , с. 38.

Аа, окина-но каоиро нандзо сорэ онко тару я , цит. у Утимура, Дайхётэки нихондзин , с. 38.

«Хоти Симбун».

Там же.

Robert Scalapino, Democracy and the Party Movement in Prewar Japan: The Failure of the First Attempt (Berkley, 1953), p. 61.

В своих заключительных замечаниях по поводу правительственной политики «богатства и мощи» ( фукоку кёхэй ), Бисли ( Meiji Restoration , p, 412) объясняет масштабы сопротивления (кульминационным моментом которого было, разумеется, сацумское восстание), и указывает, что «успех руководства в противостоянии этому вызову задал определенную матрицу японской истории на несколько последующих поколений.»

«(Окубо) шел на компромиссы, когда для них не было альтернативы, даже по принципиальным вопросам. В 1873 году он писал: „перенесем стыд, отринем то, что истинно, но добьемся своих целей“». Craig, Personality in Japanese History , p. 291. Трудно представить себе другое заявление, которое было бы столь же неприемлемо для Сайго Такамори. Приведем типичные для Окубо аргументы, в результате которых Сайго потерпел политическое поражение во время Корейского кризиса:

Если мы допустим развязывание столь масштабной кампании, беззаботно и без должного взвешивания [последствий], мы, по всей вероятности, будем об этом сильно сожалеть… Я считаю это предприятие совершенно недопустимым, поскольку оно никак не учитывает вопросов безопасности нашей страны и игнорирует интересы народа. Это был бы инцидент, случившийся по прихоти индивидуумов, не взвесивших серьезно все возможности и хитросплетения. По этим причинам я не могу принять возражений в пользу этих действий, (de Bary, Japanese Tradition , p. 662.)