Олег Борушко - Мальтийский крест

– Как то есть зачем? – улыбка сошла с лица начальника Тайной канцелярии. – А как вы без журнала отчитаетесь?

Волконский уставился на шефа. Поворот мысли был настолько объемен, что он никак не мог ухватиться за хвост…

Дмитрий Михайлович прошелся по подвалу, внимательно осматривая и кое-где ощупывая стены. Поднявшись наверх, кликнул Петра.

– Петр? – спросил он.

– Петр, – задумчиво ответил Петр.

– Вижу. Ты вот что. Я страстный коллекционер оружия, как и всякий русский вельможа…

Петр понятливо наклонил голову.

– …особенно интересует генуэзских заводов. Да скажи, что граф не скупится. Начинай осторожно, с антиквариата. Притом с холодного. А сам приглядывайся – может, кто и мортирками торгует?

Петр удивленно вскинул брови.

– Мортирками, – подтвердил Волконский. – Граф любит мортирки. Даже пушками не брезгует. Скажешь: знаете, эти русские аристократы любят для красоты пушку в гостиную задвинуть. И чтобы ядра кучею. Да, и узнай заодно, нет ли чего египетского… – граф немного смутился. – Ну, ты знаешь… для коллекции.

– Все? – спросил Петр.

– Ступай. И помни: графа интересует исключительно антиквариат.

Приемные часы семьи Тестаферрата, проставленные на карточке, были 11.00-13.00.

"Ехать сегодня? Или завтра? – думал Волконский, проводив Петра. – Или посоветоваться с Лорасом? А может, мальтийцы как раз ждут, что я с ним посоветуюсь? Или отложить до второго приглашения? А может, провокация? И где еще этот Марфа-Ридж? Наверняка у черта на куличках, пока доедешь – глаза вылупишь, как говорит maman".

Но микроскоп профессиональной осторожности враз потерял резкость настройки, как только представил: а если второго приглашения не будет? А Лаура? В лачуге, при свете свечи, и потом, на рассвете, свежая и радостная, деловито таскавшая рыбку леской, намотанной на пальчик? (Гигантские удилища Петра были с ходу отвергнуты как ненужные придумки цивилизации.)

Волконский постукивал торцом карточки по столу. В дверь кабинета поскреблись. Волконский поморщился.

– Ну? – сказал он.

На пороге возникла Фиона в нарядном платье с белыми рюшами – как мячик, затянутый в кружевную гардину.

Волконского поражало, что мальтийские хозяйки готовят чуть не в вечерних нарядах. Предпочитают лучше стирать их каждый день, чем уродовать себя фартуком из грубой рогожи.

– Что будем обедать, ваша милость? – приветливо сказала Фиона. – А то я на рынок…

– А ничего не будем обедать! – решился Волконский. – Я обедаю в гостях. – и испытующе посмотрел на кухарку.

– Тогда я к ужину спаржи возьму и телятины, – без тени удивления сказала Фиона.

Заметим, что спаржа, наряду с анчоусами, рисуется в воображении русского человека примерно с такой же отчетливостью, как канапе. Но если о канапе хотя бы известно, что оно из области мебели, то спаржу русский человек затруднится причислить к определенному роду питательных препаратов. Анчоус – тот, понятно, овощ. Круглый и сочный. Но вот спаржа? То ли она морепродукт, то ли растет на дереве, то ли и вовсе злак. Зато ни для кого не секрет, что спаржа – продолговата. Откуда это, кстати говоря, вытекает – тоже загадка. Но интуиция в области формы у русского человека даже острее, чем чутье на политических деятелей левой ориентации.

– Фиона, ты не знакома с семьей Тестас… – Волконский поднес карточку к глазам, – Тестаферрата?

У Волконского не было никаких оснований доверять Фионе. Но опыт подсказывал: женщины с фигурой, близкой к идеальному шару, редко работают на разведку. Однако даже если он ошибался – узнать, где обедал на этом крошечном острове русский граф, не составит любопытному никакого труда.

Фиона испуганно вскинула глаза.

– Тестаферрата? – прошептала она и оглянулась воровато по сторонам. – Н-нет, не знакома. Нет, ваша милость. – она от волнения стала гладить себя обеими руками по кружевной груди. – Куда нам, ваша милость! Мы бедные, простые люди…

– А Тестаферрата что – богатые и сложные?

– Как вы сказали, ваша милость? Да лучше я пойду, – подхватилась она. – Не то рынок закончится. – и выкатилась взволнованным клубочком за дверь.

"Рассуждаем логически, – думал Волконский, уставясь в закрывшуюся за кухаркой дверь. – Испугалась – значит, Тестаферрата опасны. Оглянулась по сторонам – значит, они опасны не для нее, а для тех, кто мог бы услышать. Кто может и хочет услышать на острове? Ищейки ордена, люди Лораса. Тестаферрата опасен для ордена. Враг моего врага – мой…"

– Дру-уг! – крикнул Волконский.

Он позабыл – которого послал за оружием.

– Тута, ваше сиятельство! – Фома распахнул дверь.

– Ты что там – подслушиваешь?

– И даже подглядываю, ваше сиятельство! – радостно отозвался Фома, с ходу развеяв сомнения в том, что он – Фома. И бойко отрапортовал: – "Если с головы вверенной вам особы упадет волос, с вашей головы упадет сама голова!"

То была любимая инструкция Шешковского.

– М-да… – Волконский невольно пригладил волосы, поглядел на ладонь и, с неудовольствием отметив падший волосок, поскорей опустил руку. – Ты вот что: сыщи-ка мне экипаж, да поприличней. И сам оденься – ливрея и все такое. Ты когда мне карету купишь?

– Да на этом острове цены – с ума сойдешь, ваше сиятельство! За ввоз транспортного средства пошлина – сам-двести. Ну куда это? Разве ворованную купить? На ворованных, кстати, лучше ездить. Ворованную купил – дак вроде по незнанию. А налог в казну утаил – тут рыцари лютуют!

– Где это ты понахватался? Что же мне – всю жизнь в наемных ездить?

– Есть у меня одна на примете. Да из нее отстреливаться неудобно.

– Как неудобно? – Волконский склонил голову набок.

– Окошечки маленькие. Мортирка не пролезет.

Волконский посмотрел в честную конопатую физиономию близнеца.

– Два брата-акробата, – сказал он. – Ты уж тогда вместо кареты сразу лафет и покупай.

Фома звонко рассмеялся.

– Да сыщем, ваше сиятельство, – сказал он.

Марфа- Ридж располагался на очередной желтой мальтийской залысине без малейшего намека на растительность. И представлял собой типичную деревню, он же типичный мальтийский город, поскольку разницы Волконский, как ни старался, уловить не сумел. Те же дома из облезлого желтого камня да высокие аляповатые заборы местного сланца, стискивавшие улочку до ширины плеч.

– Это чтобы не жарко было, – сказал Фома. – Они друг друга то есть от солнца прикрывают, ваше сиятельство.

Карету пришлось оставить у церкви – в самом широком месте этого населенного пункта.

Фома привязал пару лошадей к единственному чахлому фикусу на площади, дававшему сомнительную тень. Лошади немедленно принялись обрабатывать фикус, и за полчаса количество тени в городе уменьшилось на одну четвертую.