Валерий Лобачев - И печатью скреплено. Путешествие в 907 год

Самона в который уже раз перебирал в голове невозможные варианты. Не могли славяне в таком числе прийти даже необычным путем – вдоль восточных берегов моря, мимо Херсонеса, Колхиды, Трапезунда – и чтобы об этом не знали в Константинополе. Но вдоль западного побережья – мимо Болгарии, ромейских земель – и подавно не могли… Природного интригана Самону просто переворачивало оттого, что он не может проникнуть в славянскую хитрость.

– В пределах империи не было ни войны, ни стычек. Славяне появились прямо здесь, раньше их не видели, – сказал еще тише логофет.

Подошел брат василевса – мрачный пьяница и высокомерный завистник Александр, выругался:

– Ничтожные люди, вас обманули варвары. – Он не сообразил, что Лев может принять этот выпад и на свой счет – его ведь тоже обманули.

– Где эпарх? – спросил василевс.

Самона позвал рукой дожидавшегося поодаль эпарха.

– Почему ты запер Золотой Рог? – спросил Лев.

– Я увидел ангела во сне, – ответил эпарх. – Ангел сказал: «Анатолий, ты забыл отдать сегодня еще один приказ». Я проснулся, долго думал, ничего не мог понять и приказал повесить наши цепи.

Он врал: лучше объяснением будет выдуманный ангел, чем, не дай бог, решат, будто он знал что-то там, где никто ничего не знал.

Лев был удовлетворен сном и ангелом: «Значит, господь за меня. Значит, славянская напасть – не искупление за арест и отречение Николая…»

Николай Мистик в это время тоже смотрел на русские лодьи с другого берега Босфора, из башни Галакринского монастыря:

«Жестока кара небесная! Но справедлив господь. Я всегда говорил: что во дворце – то и в империи. Если император не видит истины, подданные совсем слепнут. Какой флот прошел, словно перелетел море!..

Уж не придется ли мне в скором времени войти в опустошенный Город и поднимать его к жизни?»

Николай представил себя идущим по руинам Константинополя и как из-под обломков тянутся к нему руки – голодных, раненых, потерявших себя. «Трудно будет. Но с божьей помощью можно и это».

Он ошибался – не будет ему славы ни на чьих костях…

– Как в городе с рыбой? – спросил василевс.

– Золотой Рог был щедр, но это и все, что мы получили сегодня, – ответил эпарх.

– Рыбацкие кинонии на Босфоре уже разорены?

– Я послал человека за точными сведениями, он еще не вернулся. Но на рыбачьих причалах говорят… или государь подождет точных сведений?

– Что говорят? – не выдержал логофет. На приемах послов ему приходилось говорить от имени василевса в его присутствии, так было принято. Но здесь он просто забылся.

Эпарх по глазам Льва понял, что ему тоже хочется услышать непроверенные вести.

– Если государь желает знать… На причалах говорят… Славяне забрали большую часть рыбы у тех, кого застали в Босфоре. Лодки и ромеев не тронули. Записали… – эпарх сделал паузу. – Записали имена рыбаков и у кого сколько взяли.

– Варвары не могут писать! – рявкнул Александр.

Эпарх продолжал свое:

– Если государь желает знать. На причалах говорят: славяне сказали рыбакам, что они дадут деньги за рыбу.

– Деньги? – логофет повернулся ухом к говорящему. Остальные оцепенели: платить их рыбакам?! Топить – это понятно. Но покупать – привилегия ромейская…

Эпарх продолжал:

– Если завтра утром рыбацкие кинонии доставят улов следующей ночи к ставке русского князя, то им заплатят и за сегодняшнюю рыбу, и за завтрашнюю, – так будто бы сказали славяне. Они объяснили, почему не платят сразу: еще не установлена цена. Но сегодняшний улов невелик – ведь русские лодьи помешали рыбакам, – и поэтому цены за эту рыбу обещаны выше обычных. Славяне сказали, что вообще будут платить больше, чем в Городе.

– И им поверили? – спросил Лев.

– Славяне сказали еще, что платить будут из своих денег, но потом удержат эту сумму с Города – потому и не скупятся.

– Варвары не могут так делать и говорить! Это слухи! Заговор черни! – Александр чуть волосы на себе не рвал. Он, как и положено младшему брату царя, сам был самый крупный интриган и заговорщик в империи.

– Государь, – заметил эпарх, – я ошибся, сказав, что так говорят на причалах. Так говорили на причалах. Я принял соответствующие меры.

– Довольно, – махнул рукой Лев. – Как только твой разведчик вернется с той стороны пролива, дашь знать.

– Государь, я только хочу сообщить еще, что в последнюю неделю лов был очень удачный, и я разрешил солить рыбу.

Итак, эпарх отличился дважды. Тем, что вчера запер залив, и тем, что всю неделю, вопреки обычному правилу, в Городе продавали не всю пойманную рыбу – часть готовили впрок. Без особого разрешения солить рыбу запрещалось – чтобы запасы не всплыли в каком-нибудь полуголодном месяце по бешеным ценам. За цены в Городе отвечал эпарх. Сегодня оказалось, что он предусмотрел сохранность Константинополя и готовность к осаде.

Логофет посмотрел на него с подозрением, Самона – с удивлением, Александр – с недоумением, но Лев – просто с одобрением. Хорошие вести – это не плохие вести, василевс любил быть довольным.

…Внизу, при выходе из дворца, эпарха остановил этериарх.

– Чего ждать сегодня в Городе?

– Пока ничего, – сказал эпарх. – Сегодня нужно смотреть туда, – он показал рукой в сторону стен.

– Ты знаешь, что в городе ходят слухи об этой… ну… о Мраморной… Крысе? – этериарх говорил нехотя, брезгливо. Им – высоким должностным лицам – было грех верить хоть немного в плебейскую легенду, будто есть в городе страшная крыса, предвестница бедствий. К тому же – Мраморная! Мрамор хоть и не так благороден, как порфир, камень василевса, но все же и он символ Ромеи, Константинополя с его колоннадами с Мраморной Рукой, Мраморной Черепахой. А тут – крыса.

– И что о ней говорят? – спросил эпарх. – Старая выдумка – такая живучая. Я думаю, не сделать ли и вправду хвостатую тварь из мрамора и не расколоть ли ее у всех на глазах…

– Говорят, что утром Крыса сбежала из Мраморной башни и понеслась куда-то. – Этериарх совершенно определенно махнул рукой на север, показывая, куда именно.

– Утром? Это новость. Раньше она выходила только по ночам. – Эпарх посмеялся немного, показывая чернеющие зубы. – Скажи своим варягам: если увидят ее, пусть… – он показал рукой, как должен стражник расколоть мечом крысу. – Скажи, что эпарх не дорожит этой принадлежностью Города. Не так уж много мрамора и не такой он ценный, – эпарх неожиданно показал руками, сколько точно мрамора – длину крысы. – Серый мрамор, – сделал небрежный жест.