Лидия Чарская - Так велела царица

В это время Мартын, растерявшийся было в первую минуту при виде такого блестящего общества, разом подтянулся.

«Не осрамиться бы теперь!» — мысленно произнес он, вспомнив о поклонах, которым учил его утром черномазый итальянец, и тут же решил воспользоваться его уроком. Он выпрямился, как стрела, потом изогнулся, точно желая переломиться надвое и что было сил подпрыгнул вперед.

Одна из близко стоявших дам пронзительно взвизгнула, так как Мартын, шлепнувшись во всю длину, растянулся плашмя на ее нарядном шлейфе… Шлейф трещал, грозя оторваться, а Мартын все запутывался и запутывался в нем среди целого облака кружев, лент и воланов.

Дама чуть не упала в обморок при виде того, как в разные стороны летели клочья ее кружев и лент… Двое придворных вельмож кинулись к ней на выручку и освободили ее наконец от барахтавшегося на подоле ее платья мужичка-графа.

Почувствовав себя на свободе, Мартын, нимало не сконфуженный своей первой неудачей, быстро оглянулся кругом и вдруг громко, радостно крикнул:

— Гляди-ка, Ваня! Вон стоит наша матушка!

И, со всех ног кинувшись к Скавронской (которую он только теперь узнал), он повис у нее на шее.

— Я узнал тебя! Я узнал тебя! — кричал он, оглушая всех близ стоявших своим звонким, сильным голосом. — Я сразу тебя узнал, матушка, несмотря на то, что ты в этом богатом наряде очень изменилась с тех пор, как я пас свиней в Дагобене!

— Тише! Тише, сынок! — прошептала в испуге Скавронская, услышав насмешливый шепот за своими плечами.

— Зачем тише? Почему тише? — ничуть не понижая своего голоса, прокричал Мартын. — Разве тут есть что-нибудь дурное, что я был свинопасом и кормил тебя с братом после того, как от нас увезли отца?

— Тут нет ничего дурного, малютка! — послышался ласковый голос полной дамы. — И только делает тебе честь, что ты своим трудом помогал твоим близким. Молодец!.. Когда императрица узнает об этом, она наградит тебя…

— Ах, нет! — искренно вырвалось из груди мальчика.

— Как нет? — нахмурив свои темные брови, спросила полная дама.

— Да за что же меня награждать? — ответил Мартын. — Я люблю матушку и Ваню и работал на них, потому что кто же прокормил бы их без меня? Значит, награждать меня не за что…

— Милый графчик, — сказала полная дама, — государыня настолько добра, что всегда награждает добрых, хороших людей.

— О, она вовсе не добрая! — вскричал Мартын с невольной горячностью. — Совсем она не добрая, а жестокая…

При этих словах Мартына ужас выразился на лицах всех присутствующих в комнате.

И не успел он докончить своей фразы, как вокруг воцарилась полная тишина… Замолкли нарядные дамы, замолкли вельможи, остановились, словно замерли на месте, лакеи, то и дело сновавшие позади гостей.

Мария Скавронская, бледная как смерть, бросилась к сыну, как бы заслоняя его от готового обрушиться удара.

И только один человек в этом, наполненном гостями, зале остался невозмутим. Красивая полная дама сохранила свою спокойную позу. Ее кроткое милое лицо казалось снисходительным по-прежнему. Глядя с улыбкой в юное энергичное личико Мартына, она спросила:

— Почему же ты находишь государыню недоброй? На каком основании ты называешь ее жестокой? Чем заслужила твое неудовольствие царица?

На одну минуту оживленное лицо Мартына приняло грустное, мрачное выражение.

— Царица велела увезти от нас нашего батюшку, разлучила его с нами, — произнес он печальным голосом, — хотя батюшка ни в чем не провинился… А разве она поступила бы так, если бы была добрая?

Лицо полной дамы нахмурилось. Долгим серьезным взглядом она посмотрела на стоявшего перед нею мальчика и задумчиво произнесла:

— Прежде чем осуждать кого-нибудь, мой милый, надо хорошенько узнать его… А ты ведь никогда и не видел еще государыни?

— Никогда не видел! — чистосердечно сознался Мартын.

— Ну вот, когда увидишь ее, то поймешь, что она далеко не такая злая, как ты о ней думаешь.

И, сказав это, она подала знак рукою.

В тот же миг из толпы придворных словно вынырнул высокий, видный вельможа с золотым жезлом в руках. Он ударил три раза об пол своею палицей и провозгласил на всю горницу:

— Кушать подано! По приглашению ее величества, государыни императрицы, приглашаю всех сесть за стол!

Нарядные барыни, с их не менее нарядными кавалерами встали в пары. Блестящий вельможа подошел к полной даме, и она об руку с ним двинулась к длинному столу, убранному с такой невиданной роскошью, что у Мартына и Вани голова пошла кругом.

Обоих маленьких графчиков посадили рядом, а по обе стороны от них поместились двое очень важных на вид сановников. Мария Скавронская очутилась далеко от своих сыновей, окруженная блестящей толпою придворных красавиц. Прямо против Мартына поместилась темноглазая дама, с которою он только что разговаривал перед обедом, а рядом с ней — красивая нарядная девушка, которую Мартын с Ваней не заметили в первую минуту появления их здесь.

Важный полный сановник, которого лакеи называли «его превосходительством, господином обергофмейстером двора», снова ударил своим жезлом об пол, и лакеи стали обносить обедавших различного рода кушаньями. В первую очередь подали всевозможные пироги и караваи. Нарядные кавалеры и дамы осторожно накладывали себе на тарелки дымящийся курник, расстегаи с дичью, подовые лепешки с начинкою и самым изящным образом, при помощи ножа и вилки, разрезали их и осторожно отправляли в рот. Каково же было их удивление, когда дошла очередь до Мартына и тот, нисколько не стесняясь, схватил с блюда прямо руками огромный кусок жирного пирога с начинкой и тяжело плюхнул его себе на тарелку, потом снова запустил руку в оставшиеся на блюде пироги, стащил другой кусок на тарелку к брату!

— Кушай, Ванюша! А то, пожалуй, отнимут! — произнес он, угощая самым радушным образом своего брата и тут же стал поспешно уписывать за обе щеки очевидно пришедшееся ему по вкусу кушанье.

Сдержанный шепот и смех послышался кругом. Дамы закрылись салфетками, чтобы не было видно их смеющихся лиц. Но, нимало не смущаясь, Мартын продолжал есть, обеими руками хватая кушанье с тарелки, роняя жирные куски начинки и на свой нарядный камзол, и на роскошный кафтан рядом сидевшего с ним вельможи. При этом он так громко чавкал, причмокивая губами и прищелкивая языком от удовольствия, что заглушал разраставшийся с каждой минутой смех присутствующих. Изредка он обращался к брату с одной и той же фразой:

— Ешь, Ванюша! Ешь, не зевай!.. Ведь не часто попадают такие куски в желудок.

Наконец добрая половина пирога была съедена. Тогда, не смущаясь смехом окружающих, становившимся с каждой минутой все громче и слышнее, Мартын схватил с тарелки перепачканными в жиру пальцами остатки пирога и набил им оба кармана своего роскошного камзола.