Теодор Моммзен - История Рима

Искусством Мария и мужеством войска, в рядах которого в дни последних сражений одинаково храбро бились и рядовые пахари, и знатнейшие аристократы, нашествие варваров было остановлено. Новая эпоха всемирной истории начиналась этою борьбою: на всемирную сцену выступило новое племя. Но современники этого не сознавали. Для них все заслонялось тем фактом, что явился победоносный вождь, человек, вышедший из народа, враг правящей партии, и часть общества со страхом, часть, и большая, с надеждой задавали себе вопрос: не Марий ли наконец тот человек, который сломит правительство и организует государство на новых началах?

Гай Марий родился в 155 г. Он был сыном бедного поденщика, вырос за плугом и не получил решительно никакого образования. Едва достигнув возраста, дававшего доступ на военную службу, он, по склонности к ремеслу солдата, поступил в рядовые и выдвинулся в Нумантинской войне под начальством Сципиона. Затем ревностною службой он постепенно повышался в чинах, в войне с Югуртой занимал уже одно из первых мест в армии и окончил эту войну как главнокомандующий. Когда он победил кимвров и тевтонов, он действительно, можно сказать, спас Рим.

Блестящим военным талантом Марий не был: он был способным, опытным военачальником, прекрасным организатором, обладал большою личною храбростью, был справедлив и совершенно неподкупен. По своим вкусам он всегда оставался человеком грубоватым, с привычками и потребностями, пожалуй, даже чрезмерно простыми. В Риме после отражения северных варваров он занял совершенно исключительное положение: никто ранее не пользовался такою популярностью, какова была популярность Мария, и почти помимо своей воли, незаметно для себя он оказался во главе партии, стремившейся к реформам.

Желательный путь реформ Марий если и представлял себе, то лишь очень смутно. Возможность занять высшее положение, стать если не народным вождем, то главою государства, отуманивала и увлекала этого простого, но не лишенного честолюбия человека, хотя он о высших почестях мечтал как простолюдин, которому лестно пользоваться всем почетом, какой доступен господам, а не как государственный муж, который стремится к высшей власти потому, что чувствует себя способным управлять людьми, но обстоятельства сложились так, что могли увлечь человека и более рассудительного, чем Марий. В сущности, все значение Мария объясняется тем, что в его распоряжении оказалась новая огромная сила – армия, им совершенно реформированная и слепо ему преданная.

К тому времени, о котором мы теперь говорим, прежнее устройство войска, основанное на обязательной службе всех граждан, имевших известный имущественный ценз, стало непригодным: с одной стороны, многие из обеспеченных граждан стремились уклоняться от службы, с другой – создались целые группы людей, положение которых было так плохо и не обеспечено, что для них выход в солдаты был не тягостною повинностью, а представлялся желательным. Кроме того, выяснилось, что важна и лучшая специально воинская выучка отдельных солдат. Марий понял, что армия Рима нуждается в коренной реформе, и провел эту реформу. Сущность ее – скажем, не вдаваясь в подробности,- заключалась в замене системы призыва системою вербовки, в уничтожении на службе разных устарелых подразделений и в уравнении всех солдат как по их обязанностям, так и по возможности повышаться лишь своими заслугами. Эта реформа, по виду чисто военная, имела глубокое политическое значение: раньше солдатом был гражданин, который имел дома свои интересы и к ним возвращался, отбыв срок службы,- теперь возникло особое военное сословие, у членов которого главным интересом была служба, которые были связаны всего более с личностью командующего и почти неизбежно должны были получить склонность более сохранять верность своему начальнику, чем законам. Создавалась сила, которая легко могла приобрести значение, какого прежде легионы во внутренней истории Рима не имели. Эту новую силу в руках Мария все если не понимали, то чувствовали, и при глубоком и всеобщем недовольстве положением дел в государстве, когда все общество ждало, чтобы явился человек, способный завершить начатое Гракхами обновление государства, все, и в числе их и сам Марий, стали думать, что к этой великой задаче призван именно Марий, человек из народа, победоносный вождь и неподкупный администратор. Самому же Марию дело ниспровержения государственного строя, существовавшего уже 400 лет, органически сросшегося со всем укладом римской жизни, представлялось гораздо легче, чем оказываются все подобные предприятия в действительности.

Около Мария скоро сгруппировались все оппозиционные элементы, и он, под влиянием нескольких горячих голов и беззастенчивых краснобаев, вообразил, что сможет провести реформу даже без участия войска, просто с демократическою партиею. Партия давала ему идеи, он давал свое имя, свою популярность, свое влияние.

Двадцать пять лет уже существовала в Риме демократическая партия и выставляла себя хранительницею заветов Гая Гракха, но это было с ее стороны самообольщение. Демократия не имела нового гениального вождя, который был бы способен на основах, указанных Гракхом, самостоятельно выработать план реформ, удовлетворявших потребностям государства в том виде, как они определились в данное время. Римская демократия все повторяла старое и сама стала почти столь же безжизненною, мертвенною, как и та правительственная партия, на которую демократия так нападала. Было очевидно, что и демократы были настолько же ниже задач, связанных с управлением государства, как и партия сената. Оппозиция сенату стала совершенно обычным явлением, чуть не требованием хорошего тона. Молодые люди горячо проповедовали реформы и громили сенатское правительство, а затем, достигнув зрелого возраста, те же бывшие пылкие поборники прав народа пристраивались к какому-нибудь выгодному месту и спокойно действовали в полном согласии с тою правительственною машиною, которую так пышно и громко порицали.

Как всегда бывает при отсутствии истинных дарований, вождями партии делались люди, решительно ничего не имевшие терять ни в смысле положения, ни в смысле чести. В описываемое время наиболее влиятельными между демократами были Главция и Сатурнин, горячие ораторы, увлекавшие толпу, но люди совершенно беспринципные и вовсе не способные даже уяснить себе важнейшие потребности времени, не говоря уже о том, что они совсем не были склонны вырабатывать и строго обдумывать меры, какими можно было бы исцелить государство. В союзе с Марием они решились провести реформы, которые давно и чуть не обязательно почитались за необходимые и спасительные. На 100 г. Марий выступил кандидатом на должность консула, Сатурнин – трибуна, и Главция – претора. Выборы прошли бурно, сопровождались схватками на улицах и даже убийствами, но союзники достигли намеченных мест. Они немедленно внесли законы: об уменьшении цены на хлеб, раздававшийся в Риме (она и прежде была значительно ниже рыночной стоимости хлеба, теперь же предполагалось понизить ее впятеро), об устройстве колоний, в которых солдаты, отслужившие срок, получали бы участки втрое большие, чем предполагалось раздавать при Гракхе, и об уравнении людей латинского права с римскими гражданами. Предложения эти вызвали страстный отпор, на улицах происходили чуть не битвы, но в конце концов проект получил силу закона.