Вячеслав Шишков - Угрюм-река

А новую породу все подносили и подносили в ведрах.

Вода в лотке постепенно светлела. Значит, вся глина, превратившись в муть, скатилась.

– Снимай полегоньку камушки со дна, – суетился лысый Нил.

На дне вашгерда, устланного грубым сермяжным сукном, возле поперечных деревянных пластинок осталось в конце концов небольшое количество самого тяжелого песку, с черными шлихами, то есть мелкими зернами железа и других плотных металлов, в том числе и золота. Теперь все ясно и открыто. Золотинки побольше, поменьше и вовсе маленькие впервые смотрят удивленными глазами в мир – ждут, что будут с ними делать люди. У людей замирало сердце. Люди тонкими совочками снимали этот драгоценнейший песок, сушили его и точно взвешивали.

На третий день разведки работа кипела в десяти шурфах. Золота маловато, ни то ни се, да и золото неважное, как говорится, «легкое», ожидаемой удачи нет.

– Эй, чертознай! – кричали рабочие дедке Нилу. – Ну-ка ты... На фарт!

Дед нюхом чуял, где надо рыть, с ним соглашался и штейгер Петропавловский, пожилой, бывалый человек. Но студент Образцов, выдвигая свои заумные теории, тыкал пальцем в учебник, горячился, кричал, брызгал на сажень слюной и каждый раз сбивал с толку опытных таежников.

Однако «чертознай» все-таки рискнул оказать сопротивленье:

– Рой здесь! Я фартовый. Золото сквозь землю вижу. Вот оно!

Заложили на счастье деда одиннадцатый шурф, четыре бросили. Рабочие копали землю с удвоенным усердием: уж «чертознай»-то не обманет, «чертознаю» сам леший служит, значит – рой! Спины рабочих надрывались, пот заливал глаза. Только Филька Шкворень дурака валял: три фунта золота у него в кармане – впереди разливное гулеванье, и черт ему не брат.

– Вали, вали! – подстегивали его.

А студент Образцов с апломбом разъяснял старателям:

– Наука говорит, что золото распространяется по золотоносной долине не равномерно, а только узкой полосой...

– Узкой? Ишь ты!.. – слегка трунили над ним рабочие.

– Да, да! Уж поверьте науке. Не иронизируйте, пожалуйста. А полоса эта не всегда лежит в середине долины, она ходит то к одной, то к другой стороне.

– Ходит? Ах, анафема!

– А в самой полосе своей золото никогда не бывает распространено равномерно, оно очень часто залегает гнездами или кустами. Самое крупное и богатое золото лежит обычно на постели россыпи, в самом низу.

Прохор спросил:

– А почему это?

Студент Образцов сразу постарел на тридцать лет, принял напыщенно-ученый вид и повернулся лицом к хозяину.

– Наука утверждает... – начал он, прихлопывая ладонью по учебнику. – Наука утверждает, что аномалии в залегании и сложении золотых россыпей указывают на вероятное происхождение их от ряда многих и сложных разрушительных сил природы, действовавших в разные геологические эпохи...

Рабочие издевательски заржали:

– Вот, черт, до чего понятно объяснил!.. Молодой, а с толком...

Не понял и Прохор:

– Я геологию всю забыл, надо подчитать.

Сказал так и вновь ушел с ружьем к гольцам.

– А вообще-то золотоприисковое дело есть счастливая случайность... Ведь так, дедушка? – обратился студент к Нилу.

– Ну, не скажи, молоденький барин, – и «чертознай», откинув с лица пропитанную дегтем сетку, закурил. И все закурили. – Вот послушай-ка, что старики толкуют, знатецы. Откуль на земле золото пошло? А вот откуль. Враг человеческий похитил золото у ангелов. Украл, да забоялся, что за ним погоня будет, склал золото в мешок, да и взвился по воздуху. А как летел в горах, задел мешком за скалу, мешок лопнул в уголке, трык да трык, шире – боле, и стало золото сыпаться на землю. А он летит, а он летит, не видит. Потом учухал, стал зажимать прореху лапой. В коем месте крепко ужал дыру, там и нет на земле золота, а где сплоховал – там и земля им насытилась. Вот, браток, как, вот. Ты свою гилогию не слушай да епоху свою. В книжках много врут. Ты глазком бери, а где не проймет – нюхом.

– Очень интересно, – с благодарностью улыбнулся студент и записал рассказ деда.

Прохор купался в версте от работ. Он посмотрел в бинокль вдоль речки, протекающей здесь прямым плесом. Увидал дымок, людей. «Хищники... Те самые...» – подумал он, удивляясь таежной смекалке Фильки Шкворня. Вот черная собачонка кинулась там в воду, стала плавать, взлаивать. Прохор несколько раз выстрелил в ту сторону из револьвера. Опять посмотрел в бинокль. Нет, все живы. Только бросили работать, смотрят на него. И собачонка смотрит. Один на вороном коне. Мерзавец! Конокрад, должно быть. Шесть человек. Впрочем, разве это люди – это сволочь, бродяжня, шалыганы. Они враги ему. Разве пустить зарядик из ружья?

Меж тем десятник Игнатьев пришел на стан за динамитными патронами, за бикфордовым шнуром и вновь удалился в горы.

Вскоре дед закричал:

– Порода показалась! Рой, ребята, аккуратней да благословясь.

На вашгердах беспрерывно производилась промывка.

Вот у скалы загремели взрывы. Подпалив шнуры, рабочие прятались там в пещеры. С треском и грохотом рушились камни, обнажая слой кварца. Люди искали в камне «счастливой жилы». День мерк. Стало холодать. Наверное, ляжет иней.

– Речники пошли! – опять прокричал дед и вприпрыжку, по-молодому – к вашгерду. Пока промывка давала легкое, чешуйчатое золото – плохая примета. Но вдруг под речниками обнаружился богатейший пласт. Результаты промывки поразительны: на сто пудов пробы приходилось сорок-пятьдесят золотников драгоценного металла.

– Ребята, глянь! – И все бросились из шурфов к «чертознаю».

На дне вашгерда лежала желто-мутная пересыпь золотых блесток и мелких самородков. Румяный, седобородый Нил будто опьянел: он готов пуститься в пляс. Люди ликовали: они вырвали золото из недр земли. Ну, ясное дело, и им кой-что перепадет.

О, если бы мог помыслить человек, что, может быть, думают в безмолвии своем эти первозданные золотые блестки! Люди ослепленно ликовали: «Мы покорили золото, что хотим с ним, то и делаем». Золото смеялось им в ответ: «Я покорило человека. Весь мир да поклонится моему величию и да послужит мне».

И светлый день вдруг заалел от крови. Глаза у золотоискателей красны, как у кроликов, кровь сильными ударами орошала мозг, руки тряслись, дрыгали поджилки, сладостно дрожала вся душа. Рабочих била золотая лихорадка.

– Братцы! – едва передохнул дедка Нил, великий «чертознай». – Тяжелое золото... Удача!.. Я говорил... Гаркайте хозяина. Молись, ребята, Богу!

– Хозяин! Эй, хозяин!..

Прохор быстро приближался, уверенно ступая по земле, беременной спокон веков золотой отравой.

– С золотом тебя, хозяин! – Рабочие сдернули шапки, закрестились, в пояс кланялись Прохору Петровичу.

– А вас с водкой, – хладнокровно, но весь горя внутренним огнем, сказал Прохор.