Мухтар Ауэзов - Путь Абая. Том 1

Глядя на эти приготовления, Ербол рассмеялся:

— Что это они выстроились? Поминанье, что ли, читать собираются?

Шаке тоже удивился:

— И встали отдельно от всех… Отделились от народа, как козы от овец! Зачем это?

Асылбек, сам бывший волостной, объяснил причину такой суматохи:

— Начальства ждут… Ояз приехать должен… Да вон, смотрите, уже и повозки видны!

По ровной зеленой долине к юртам неслись вскачь шесть-семь повозок, звеня колокольчиками. Впереди сломя голову скакала целая толпа шабарманов и стражников, поднимая на весь Балкыбек шум и топот, как на большой байге.

— Какой ояз! Тут целая куча начальства едет! — заметил Абай.

Шаке, который тоже побывал здесь несколько дней назад и знал все новости от своего брата Шубара, нового волостного, подтвердил.

— Говорили, что приедут два ояза нашей области — и наш семипалатинский уездный и каркаралинский… Наверное, это они…

Действительно, две большие повозки отделились от остальных и остановились у юрт. Уездные начальники направились к входу, волостные и толмачи потянулись за ними, разбившись на две кучки, а старшины и шабарманы поскакали в разных направлениях, не разбирая дороги, ругая каждого встречного и размахивая нагайками.

— От сумасшедшего лучше подальше держаться, — сказал Ербол, тронув коня. — Поедем-ка в сторону, они от одного вида начальства одурели!

Им пришлось долго разыскивать свои юрты. Баймагамбет, Мамырказ и Казакпай метались по сторонам, расспрашивая всех, где стоят юрты сыновей Кунанбая. Баймагамбет первым вернулся к спутникам с сообщением:

— Юрту Такежана нашли!

— У него останавливаться не будем, — коротко ответил Абай.

Потом прискакал Казакпай:

— Ха! Здесь аул Исхака! Остановиться туда будем, Абай? — сказал он, забавно ломая казахские слова: за многие годы он так и не научился хорошо говорить по-казахски.

Абай так же коротко отказался. Ербол пояснил остальным:

— Нынче он — волостной Кзыл-Молинской волости, зачем быть обузой чужому роду?..

Братья-волостные расположили свои юрты в одной линии: следующая стоянка принадлежала внуку Кунанбая Шубару, новому волостному Чингизской волости. Он сам выехал к родным на рыжем иноходце. Это был высокий и широкоплечий жигит с правильными чертами лица, чуть заметно тронутого оспой. Для избрания в волостные ему не хватало двух лет, но иргизбаи записали его двадцатишестилетним и выдвинули на эту должность: несмотря на молодость, он был грамотнее и образованнее других и, проучившись у Габитхана около десяти лет, мог даже получить звание муллы. Не довольствуясь этим, он по примеру Абая выучился по-русски у своего толмача. Решительный, деятельный, смелый, он выделялся среди сверстников и на сборах нередко давал направление спорам и решениям. Старшие родичи поручали ему на выборах и переговоры с русским начальством.

Шубар громко отдал дяде салем и тут же пригласил его:

— Абай-ага, вот наши юрты, зачем вы едете мимо? Останавливайтесь все у нас!

Абай приветливо поздоровался с ним, поздравил с избранием на должность в таком молодом возрасте, но отказался:

— Ты теперь человек должностной, у тебя много хлопот. Вокруг твоей юрты суматохи достаточно — тут и приезжее начальство, и жалобщики, и ходатаи, и, наконец, близкие друзья. А мы привыкли не стеснять себя, рано ложимся, поздно встаем… Нам удобнее будет у Оспана, разреши нам поехать к нему…

Шубару было немного досадно, что Абай отказался от его гостеприимства, но упрашивать он не стал.

— Тогда я хотел бы сказать вам несколько слов, Абай-ага, — задержал он дядю, пропуская вперед всех остальных. — Сейчас, когда приехал ояз, мы, волостные, вошли вместе с ним в Гостиную юрту. Он сразу спросил: «Приехал ли на съезд Ибрагим Кунанбаевич?» Это нас сильно обрадовало, я первый ответил: «Да, он здесь, придет к вам поздороваться…»

Шубар не мог скрыть своего удовольствия, что благодаря Абаю ему удалось показаться начальству.

— Хорошо, если бы вы зашли к нему, — продолжал он. — Вы знаете, сколько народу сюда понаехало, все втихомолку друг друга подсиживают… Если бы вы пошли к оязу просто поздороваться и показаться ему раньше других, для нас это было бы очень важно…

Абай понял, что приехал Лосовский, и решил зайти к нему, но, конечно, не с той целью, о которой говорил Шубар: он просто был рад встретиться с человеком, с которым был связан добрыми отношениями и взаимным уважением.

— Можешь не упрашивать, я непременно буду у него, — ответил он и направился к юртам Оспана, где его уже ждали спутники.

Здесь собралось множество гостей. Хотя Оспан и не был волостным, он, как хозяин Большого дома Кунанбая, тоже выставил на съезд пять больших юрт. Нынче он приказал зарезать серую кобылицу со звездочкой на лбу, что делали всегда перед каким-нибудь важным событием — перед походом или разбором крупного тяжебного дела — в знак верности и правдивости. На угощение он созвал всех волостных управителей обоих уездов, собравшихся в Балкыбеке.

В большой восьмистворчатой юрте сидел волостной Жумакан, сын одного из влиятельных старейшин Сыбана. От Керея пришел ловкий волостной Тойсары. Здесь же был представитель одного из родов Тобыкты — задорный, самоуверенный волостной Молдабай, здоровенный, разжиревший жигит. Пришли и Такежан, и Исхак, и другие волостные.

Никто не тратил слов попусту. Молчаливо наблюдая друг за другом, каждый старался угадать заранее, кто сумеет нынче добиться у начальства уважения и почета. Внешняя взаимная вежливость прикрывала глубоко скрытые зависть и ненависть. Они говорили обиняками, немногословно, осторожно. Не сегодня-завтра предстоял разбор тяжбы между Сыбаном и Кзыл-Адыром: точнее сказать, это будет спор между волостными Такежаном и Жумаканом. Следующим пойдет дело племен Мотыш и Керей: это также будет схватка волостных—Молдабая и Тойсары. Межплеменного съезда не было уже несколько лет, и поэтому между Тобыкты и Кереем, Кереем и Сыбаном, Сыбаном и Тобыкты дел накопилось множество: и по барымте, и по набегам, и по увозу невест, и по другим жалобам. Скоро бии начнут состязаться в красноречии, стараясь выиграть дело, и каждый из сидящих здесь волостных хорошо помнит об этом и соблюдает осторожность.

Одному Абаю чужды были их опасения и тревоги. Он оживленно начал расспрашивать Жумакана и Тойсары о тяжбе между Кереем и Сыбаном. Это было крупное дело, давно волновавшее весь округ и до сих пор не решенное. В связи с этой тяжбой обе стороны делали набеги и угоняли друг у друга коней. Тяжба эта была известна под названием «тяжба девушки Салихи». Абая занимало это дело.

Тойсары воздержался от ответа, но Жумакан, злобно взглянув на противника, поддержал разговор: