Колин Маккалоу - Бита за Рим (Венец из трав)

Но все это не шло ни в какое сравнение с положением Публия Рутилия Лупа восточнее Рима. Все началось в том, удлиненном феврале, когда Гай Перперна появился с одним легионом новобранцев вместо двух легионов ветеранов. После этого дела пошли все хуже и хуже. В то время как Марий и Цепион были погружены в работу по набору и обучению рекрутов, Луп занялся бумажной битвой с Сенатом в Риме. В его войсках и даже среди его легатов, как с бешенством писал Луп, отмечаются враждебные настроения — и что же Сенат намерен с этим делать? Как ему, Лупу, вести войну, если его собственные люди выходят из-под контроля? Хочет ли Рим, чтобы Альба Фуценция была защищена? А если хочет, то как он, Луп, сможет это сделать, не имея ни одного опытного легионера? И когда будут приняты меры к отзыву Помпея Страбона? И когда Сенат привлечет Помпея Страбона к суду за измену? Когда Сенат заберет у Помпея Страбона два легиона ветеранов? И когда, наконец, Сенат снимет с должности это невыносимое насекомое, Гая Мария?

Луп и Марий разбили лагерь на Валериевой дороге вне стен Карсиол. Город был надежно защищен благодаря Марию, который заставлял рекрутов непрерывно копать — для укрепления мускулов, как он объяснял с невинным видом, когда Луп возмущался тем, что солдаты все время копают землю вместо того, чтобы проходить муштру. Цепион расположился позади них, также на Валериевой дороге возле города Варий. В одном отношении Луп был прав, когда взывал к Сенату: никто не признавал ничью другую точку зрения. Цепион держался как можно дальше от Карсиол и своего командующего потому, что, по его собственным словам, не выносил атмосферу желчной язвительности, царившую в командном шатре. А Марий, которому в голову пришла здравая идея, что его командир смог бы выступить против марсов, как только насчитает достаточно солдат на параде, не ослаблял придирок ни на минуту. Войска неопытны, легионеры беспомощны, твердил он. Необходимы полные сто дней обучения для того, чтобы они могли выдержать битву. Большая часть их экипировки — ниже стандартного уровня требований. Лупу следовало бы угомониться и принять порядок вещей таким, каков он есть, а не пребывать в бесконечной претензии к Помпею Страбону по поводу украденных ветеранских легионов.

Однако если Луций Цезарь был нерешителен, то Луп — совершенно некомпетентен. Военным опытом он обладал минимальным и принадлежал к той школе кабинетных военачальников, которые считают, что в тот момент, когда противник увидит римский легион, битву сразу можно считать оконченной — в пользу римлян. Кроме того, он презирал италиков, считая их всех без исключения сельскими простолюдинами. Марий же упрямо держался своего мнения: солдат не следует пускать в бой, пока они не будут обучены по-настоящему. Когда Луп отдал прямое приказание Марию выступить на Альбу Фуценцию, Марий наотрез отказался. То же самое сделали и младшие легаты.

Было выслано еще много-много писем в Рим, в которых Луп обвинял своих легатов в бунте — да, в бунте, а не просто в нарушении субординации. И за всем этим стоял, конечно, Марий, всегда тот же Гай Марий.

Вот поэтому Луп и не двинулся с места до конца мая. Тогда он созвал совет и велел Гаю Перперне взять капуанский легион рекрутов, в придачу к нему первый попавшийся легион — и наступать через западный проход вдоль Валериевой дороги вглубь земель марсов. Цель — Альба Фуценция, которой следует оказать помощь, если марсы подвергнут ее осаде, или дополнить гарнизон, чтобы успешно отразить возможный штурм. Марий снова возразил, но его протест не был принят. Как справедливо заметил Луп, рекруты уже прошли курс обучения. Перперна и его два легиона отправились в путь по Валериевой дороге.

Западный проход представлял собой скалистую теснину, расположенную на высоте четырех тысяч футов, и зимний снег там еще не полностью растаял. Солдаты роптали и жаловались на холод, поэтому Перперна не сумел выставить на высоких точках столько наблюдательных постов, сколько следовало, заботясь больше о том, чтобы все были довольны, чем о том, чтобы они остались в живых. Публий Презентей атаковал его колонну, как только она полностью втянулась в ущелье, бросив на римлян четыре легиона пелигнов, алчущих победы. И италики получили свою победу — полнейшую и сладчайшую. Четыре тысячи солдат Перперны полегли в ущелье, отдав свое оружие и доспехи Презентею. Кроме того, пелигны заполучили доспехи шести тысяч воинов, оставшихся в живых, потому что те сбросили их, чтобы быстрее бежать. Сам Перперна оказался среди самых быстрых бегунов.

В Карсиолах Луп лишил Перперну его должности и с позором отослал в Рим.

— Это была глупость, Луп, — сказал Марий, который давно оставил вежливую привычку именовать командующего Публием Рутилием: больно было называть этим милым сердцу именем того, кто его недостоин. — Ты не можешь обвинять во всем Перперну, он не профессионал. Вина в этом — твоя, и только твоя. Я говорил тебе: люди не готовы. И их должен был повести человек, который понимает, как обращаться с неопытными солдатами, то есть я.

— Занимайся своими делами! — огрызнулся Луп. — И постарайся запомнить, что главное твое дело — говорить мне «да»!

— Я не стану говорить тебе «да», Луп, разве если только ты явишься передо мной с голой задницей, — сказал Марий. Его брови сошлись на переносице, отчего он выглядел особенно свирепо. — Ты полный идиот и ни на что не годен!

— Я отошлю тебя обратно в Рим! — заорал Луп.

— Ты не сможешь отослать и свою бабушку сделать десять шагов по дороге, — сказал Марий с презрением. — Четыре тысячи человек, которые за один день могли превратиться в хороших солдат, погибли, а в живых остались шесть тысяч голых беглецов, которых следовало бы выпороть! Не вини Гая Перперну, вини только самого себя! — Он потряс головой, хлопнув себя по дряблой левой щеке. — О, мне кажется, как будто я вернулся на двадцать лет назад! Ты делаешь то же самое, что и все прочие дураки-сенаторы, — губишь превосходных солдат!

Луп вытянулся во весь рост — не слишком впечатляюще.

— Я не только консул, я — главнокомандующий на этом театре военных действий! — произнес он надменно. — Ровно через восемь дней — сегодня, напоминаю тебе, июньские календы — ты и я, мы оба двинемся к Нерсам и приблизимся к землям марсов с севера. Мы пойдем двумя колоннами по два легиона в каждой. Между нашей позицией и Реатой имеются только два моста, и ни один из них не пропустит более восьми человек, идущих в ряд. Поэтому мы и будем двигаться двумя колоннами. В противном случае переход займет слишком много времени. Я воспользуюсь тем мостом, что ближе к Клитерну. Мы соединимся у реки Гимеллы за Нерсами и выйдем на Валериеву дорогу перед городом Антием. Ты понял меня, Марий?