Колин Маккалоу - Бита за Рим (Венец из трав)

Техника Цезаря Страбона была, как всегда, блестящей. Приговор был предрешен задолго до последнего дня суда над Квинтом Варием, особенно потому, что lex Plautia отобрал комиссию у всадников и отдал ее гражданам разных классов из всех тридцати пяти триб. Квинт Варий не стал дожидаться приговора. К великому огорчению своих близких друзей, Луция Марция Филиппа и молодого Гая Флавия Фимбрии, Квинт Варий принял яд. Увы, он выбрал неудачное средство и, прежде чем скончаться, провел в агонии несколько тяжелых дней. Только немногие его друзья пришли на похороны, во время которых Фимбрия поклялся, что отомстит Цезарю Страбону.

— Думаете, я испугался? — вопросил Цезарь Страбон своих братьев, Квинта Лутация Катула Цезаря и Луция Юлия Цезаря, которые не участвовали в похоронной церемонии, но вместе со Скавром задержались на ступенях Сената, чтобы посмотреть на происходящее.

— Попробуй отважиться и принять вызов Геркулеса или Гадеса, — насмешливо глядя на него, заметил Скавр.

— Я скажу вам, на что я отважусь: я выдвину свою кандидатуру в консулы, не побывав сначала квестором, — быстро ответил Цезарь Страбон.

— Но почему тебе захотелось сделать это? — удивился Скавр.

— Чтобы проверить пункт закона.

— Ох уж мне эти адвокаты! — воскликнул Катул Цезарь. — Все вы одинаковы. Вы стали бы проверять и пункт закона, который устанавливает девственность для весталок. Клянусь, вы сделали бы это!

— Полагаю, мы его уже проверили! — рассмеялся Цезарь Страбон.

— Хорошо, — сказал Скавр. — Пойду посмотрю, как там Гай Марий, а потом отправлюсь домой — работать над моей речью. — Он перевел взгляд на Катула Цезаря. — Когда ты отбываешь в Капую?

— Завтра.

— Не делай этого, прошу тебя, Квинт Лутаций! Останься до конца ярмарочного перерыва и послушай мою речь! Возможно, она будет самой важной во всей моей карьере.

— Это уже само по себе о чем-то говорит, — молвил Катул Цезарь, который прибыл из Капуи, чтобы стать свидетелем того, как его брат Луций Цезарь снимает налоги с Трои. — А можно спросить о содержании речи?

— О, разумеется. О нашей подготовке к войне с царем Митридатом Понтийским, — любезно ответил Скавр.

Все Цезари дружно уставились на принцепса Сената.

— Вижу, никто из вас не верит, что она начнется. А она начнется, уверяю вас, друзья мои, — и Скавр направился в дом Гая Мария.

Там он застал Юлию вместе с ее невесткой Аврелией. Обе женщины были так истинно по-римски привлекательны, что он приблизился и поцеловал у них руки — почесть со стороны Скавра необычная.

— Ты плохо себя чувствуешь, Марк Эмилий? — Юлия улыбнулась и бросила взгляд на Аврелию.

— Я очень устал, Юлия, но не настолько, чтобы не воспринимать красоту. — Скавр кивнул в сторону кабинета: — А как себя чувствует сегодня великий человек?

— Гораздо бодрее, благодаря Аврелии, — ответила жена великого человека.

— Да?

— Ему привели компаньона.

— Кто же это?

— Мой сын, Цезарь-младший, — отозвалась Аврелия.

— Твой мальчик?

Юлия рассмеялась, направляясь к дверям кабинета.

— В свои неполные одиннадцать лет он, конечно, еще мальчик. Но во многих других отношениях, Марк Эмилий, Цезарь-младший не уступит и тебе. Гай Марий явно начинает поправляться. Однако он очень скучает. Паралич затрудняет его движения, а для него быть прикованным к постели невыносимо. — Юлия открыла дверь и сказала: — Тут к тебе пришел Марк Эмилий, муж мой.

Марий был простерт на ложе под окном, выходящим в сад внутри перистиля; его неподвижная левая часть была подперта подушками, а ложе повернуто так, чтобы правой стороной он был обращен к комнате. На скамье у его ног сидел, как догадался Скавр, сын Аврелии, которого он раньше никогда не видел.

«Настоящий Цезарь, — подумал Скавр, только что беседовавший с тремя из них. — Высокий, светлый, статный». Когда мальчик поднялся, стало заметно, что он похож также на Аврелию.

— Принцепс Сената, это Гай Юлий, — представила Юлия.

— Сядь, мальчик. — Скавр наклонился, чтобы пожать правую руку Мария. — Ну, как идут дела, Гай Марий?

— Медленно, — ответил Марий, все еще плохо выговаривая слова. — Как видишь, женщины приставили ко мне сторожевого пса. Моего личного Цербера.

— Лучше сказать, сторожевого щенка. — Скавр уселся в кресло.

Цезарь-младший остановился перед ним.

— И в чем состоят твои обязанности, молодой человек? — осведомился принцепс Сената.

— Пока не знаю, — ответил Цезарь-младший без тени стеснительности. — Моя мать привела меня только сегодня.

— Женщины считают, будто я нуждаюсь в ком-то, кто мог бы читать мне, — предположил Марий. — Что ты думаешь об этом, Цезарь-младший?

— Я лучше стал бы говорить с дядей Марием, чем читать ему, — сказал, нисколько не смутившись, Цезарь-младший. — Дядя Марий не пишет книг, но мне всегда хотелось, чтобы он это делал. Я хочу узнать все о германцах.

— Он задает умные вопросы, — сказал Марий и начал барахтаться, стараясь повернуться.

Мальчик сразу же просунул свою руку под правую руку Мария и подтолкнул его достаточно сильно, чтобы тот смог переменить позу. Это было проделано без шума и волнения и показывало большую для столь нежного возраста силу.

— Вот так лучше! — пропыхтел Марий, которому стало удобнее смотреть на лицо Скавра. — С таким сторожевым щенком я начинаю выздоравливать.

Скавр оставался с ними еще час. Его куда больше заинтересовал Цезарь-младший, нежели болезнь Мария. Мальчик не совался вперед, отвечал на поставленные ему вопросы со взрослым достоинством и охотно слушал, когда Марий и Скавр обсуждали вторжение Митридата в Вифинию и Каппадокию.

— Ты хорошо начитан для десятилетнего, Цезарь-младший, — сказал Скавр, вставая, чтобы попрощаться. — Ты случайно не знаешь юношу по имени Марк Туллий Цицерон?

— Только по слухам, принцепс Сената. Говорят, со временем он станет самым лучшим адвокатом, который когда-либо рождался в Риме.

— Может, да, а может быть, и нет, — заметил Скавр, направляясь к двери. — В настоящий момент Марка Цицерона забирают на военную службу. Я зайду к тебе через два-три дня, Гай Марий. Поскольку ты не можешь прийти в Сенат, чтобы послушать мою речь, я опробую ее здесь — на тебе и на Цезаре-младшем.

Скавр направился к себе домой на Палатин, чувствуя себя очень уставшим. Состояние Гая Мария огорчало его куда больше, чем он сам себе признавался. В ближайшие шесть месяцев великий человек не сможет выбраться дальше ложа в своем таблинии.

Может быть, общение с мальчиком — хорошая идея! — подтолкнет его к выздоровлению. Но Скавр сомневался, что его старинный друг-враг когда-нибудь поправится настолько, что сможет посещать собрания в Сенате.

Длинный подъем по лестнице Весталок почти совершенно исчерпал его силы, и Скавр был вынужден остановиться на крутом кливусе Победы и передохнуть перед тем, как пройти последние несколько шагов до дома. Мысли его были полностью заняты теми трудностями, с которыми он столкнется, пытаясь втолковать отцам Сената, сколь неотложны малоазийские дела. Он постучал в дверь, ведущую в дом с улицы, и был встречен не привратником, а своей женой.