Колин Маккалоу - Бита за Рим (Венец из трав)

Я оставил пять когорт моих людей, включая и раненых, перед Канузием под командованием Луция Луццея, а сам, взяв оставшиеся пятнадцать когорт, пошел на север, в земли френтанов. Аускул Апулий сдался без боя, как и Ларин.

В момент, когда я пишу этот рапорт, я получил известие от Луция Луццея о том, что Канузий капитулировал. Следуя данным мною указаниям, Луций Луццей разграбил город и убил всех поголовно, хотя Гаю Требатию снова удалось ускользнуть. Поскольку мы не имеем возможности возиться с пленными, и я не могу допустить, чтобы в хвосте моей колонны тащились вражеские солдаты, полное истребление всех в Канузий, очевидно, было для меня единственным выбором. Надеюсь, это не вызовет твоего неудовольствия. Из Ларина я продолжу движение в сторону френтанов, ожидая известий о твоих собственных перемещениях и твоих дальнейших приказов.

Сулла отложил письмо с большим удовлетворением и позвал Метелла Пия и его двух старших солдатских легатов, поскольку эти молодые люди себя превосходно проявили.

Сообщив им известия, полученные от Коскония, и терпеливо выслушав их восторженные излияния (он никому не говорил о путешествии Коскония), Сулла отдал новые приказы.

— Пришло время заняться самим Мутилом, — сказал он. — Если мы этого не сделаем, он нападет на Коскония с таким численным преимуществом, что ни одного римлянина не останется в живых, а это слишком скудное вознаграждение за столь храбро проведенную кампанию. Из моих источников информации известно, что в данный момент Мутил еще не решил, на кого выступит: на меня или на Гая Коскония. Мутил надеется, что я поверну на юг, на Аппиеву дорогу, и сосредоточу свои войска вокруг Венузии, которая достаточно сильна, чтобы на продолжительное время полностью занять мое внимание. Как только Мутил получит подтверждение своим предположениям, он обратится в сторону Гая Коскония. Поэтому сегодня же мы снимаемся с места и отправляемся на юг. Однако с наступлением темноты мы сменим направление и совершенно сойдем с дороги. Между нами и верховьями Вольтурна расположена неровная холмистая местность. Именно там мы и должны пройти. Самнитская армия уже давно стоит лагерем на полпути между Венафром и Эзернией, но Мутил не подает никаких признаков движения. Нам придется проделать трудный путь, прежде чем мы доберемся до него. Тем не менее, друзья, мы должны быть там через восемь дней. Мы должны быть полностью готовыми к битве.

Никто не пытался возражать. Сулла всегда немилосердно гонял свою армию, но после Нолы моральный дух солдат сильно поднялся, и они чувствовали, что под командованием Суллы справятся с чем угодно. При разграблении Экланума солдат удивило то, что Сулла не взял из скудной добычи для себя и своих командиров ничего, кроме нескольких женщин, и к тому же не самых лучших.

Поход на Мутила, однако, продолжался двадцать один день вместо намеченных восьми. Дорог здесь не было никаких, приходилось пробираться по бездорожью, петляя между высокими холмами. Хотя в душе Сулла был раздражен, он оказался достаточно мудр и позаботился, чтобы в армии сохранялся хоть какой-то уровень удобств. Некоторым образом получение венка из трав сделало Суллу более мягким человеком, и это тоже было связано с его ощущением «хозяина армии». Окажись местность хорошо проходимой, Сулла непременно стал бы погонять солдат, но в этой ситуации он считал необходимым поддерживать в них бодрость духа и способность выдержать неизбежные трудности. Если Фортуна по-прежнему была к нему благосклонна, Сулла найдет Мутила там, где ожидает его найти, а Сулла считал, что Фортуна все еще на его стороне.

И вот в конце квинктилия Лукулл въехал в лагерь Суллы, и на его лице было написано явное нетерпение.

— Он здесь! — крикнул Лукулл без всяких церемоний.

— Хорошо, — улыбаясь, молвил Сулла. — Это означает, что удача ускользнула от него, поскольку моя до сих пор меня не покинула. Можешь сообщить это известие войскам. Создается ли впечатление, что Мутил собирается скоро выступить?

— Похоже на то, что он предоставил своим людям длительный отпуск.

— Они объелись этой войной, и Мутилу это известно, — сказал Сулла с довольным видом. — Но вместе с тем он обеспокоен. Мутил сидит в одном и том же лагере уже больше шестидесяти дней, и каждое известие, которое он получает, заставляет его решать, в какую сторону двинуться, чтобы избежать больших неприятностей. Он потерял Западную Кампанию и начинает терять Апулию.

— Так что же мы будем делать? — спросил Лукулл, который обладал природной военной хваткой и был рад поучиться у Суллы.

— Мы устроим бездымный лагерь на укрытом от него склоне последнего хребта, спускающегося к Вольтурну, и будем ждать, держась очень тихо, — ответил Сулла. — Я хотел бы ударить, когда Мутил будет готов выйти. Он должен скоро выйти — или же проиграет войну без битвы. Если бы это был Силон, тот мог бы выбрать такой исход. Но Мутил? Он самнит. И ненавидит нас.

Шесть дней спустя Мутил решил двинуться. Сулла не мог знать, что вождь самнитов получил уже известие об ужасной битве под Ларином между Гаем Косконием и Марием Эгнацием. Хотя Мутил и держал свою армию в бездействии, он не позволял Косконию использовать Северную Апулию как плацдарм. Он послал большую и опытную армию самнитов и френтанов под командованием Мария Эгнация, чтобы сдержать Коскония. Но маленькая римская армия, находясь в состоянии боевой готовности и полностью доверяя своему командующему, привыкла считать себя непобедимой. Марий Эгнаций потерпел поражение и погиб на поле боя вместе с большинством своих солдат. Для Мутила эта новость была ужасной.

С наступлением рассвета четыре легиона Суллы вышли из-за скрывавшего их гребня и напали на Мутила. Захваченный в самый неудачный момент — когда его лагерь был наполовину снят, а войска находились в беспорядке, — Мутил не имел никаких шансов. Тяжело раненный, он с остатками своих войск бежал в Эзернию и заперся там. Снова осажденный, город приготовился защищаться. Только теперь римляне были вокруг него, а самниты внутри.

В то время как Сулла управлялся с последствиями учиненного им разгрома, ему передали письмо, в котором Косконий лично сообщал о победе над Марием Эгнацием, и это очень обрадовало Суллу. Теперь не имело значения, сколько еще осталось очагов сопротивления. Война была окончена. И Мутил знал об этом вот уже шестьдесят дней.

Оставив несколько когорт возле Эзернии под командованием Лукулла, чтобы держать Мутила взаперти, Сулла двинулся к древней самнитской столице — Бовиану. Это был превосходно укрепленный город, обладавший тремя отдельными цитаделями, соединенными мощными стенами. Каждая из цитаделей была обращена в определенном направлении таким образом, чтобы наблюдать за любой из трех дорог, при пересечении которых находился Бовиан, считавшийся неприступным.