Колин Маккалоу - Бита за Рим (Венец из трав)

— Это как военная удача, Мамерк. — Поросенок пожал плечами. — Посмотри на меня. Я женат на младшей дочери Луция Красса Оратора, старшая дочь которого имеет уже трех сыновей. Тем не менее моя Лициния все еще бездетна — и не от отсутствия старания, поверь мне! Так мы решили попросить у ее сестры одного из племянников, чтобы усыновить его.

Мамерк наморщил лоб и вдруг взглянул с воодушевлением:

— Слушай, сделай то, что собирается сделать Луций Корнелий! Разведись с Лицинией Младшей из-за бесплодия и сам женись на Далматике.

— Нет, Мамерк, я не могу. Мне очень нравится моя жена, — хрипло сказал Поросенок.

— Значит, нам следует серьезно подумать о предложении Луция Корнелия.

— О, определенно. Он небогатый человек, но у него есть нечто получше, нежели деньги. Он — великий человек. Моя двоюродная сестра Далматика уже была замужем за одним великим человеком, и для нее это — дело привычное. Луций Корнелий далеко пойдет, Мамерк. Я совершенно убежден, что это так, хотя и не вижу, каким образом он может продвинуться дальше. Но он сделает это! Я уверен, что он сделает это. Хотя он — не Марий. И не Скавр. И все же я верю, что он затмит их обоих.

— Теперь, — Мамерк встал, — нам надо пойти и узнать, что скажет Далматика. Но жениться завтра — это невозможно.

— Почему бы и нет? Она же не вечно будет в трауре!

— Нет! Довольно странно, но срок ее траура кончается сегодня. Именно поэтому, — молвил Мамерк, — будет весьма подозрительно выглядеть, если она выйдет замуж завтра. Через несколько недель, я думаю, было бы приличнее.

— Нет, это должно произойти завтра, — заупрямился Метелл Пий. — Ты не знаешь Луция Корнелия так, как знаю его я. Нет человека, которого я почитал и уважал больше, чем его. Ему нельзя перечить, Мамерк! Если мы согласны с его намерением жениться на Далматике, это должно быть завтра.

— Я что-то припоминаю, Квинт Цецилий. В последний раз, когда я видел Далматику, — это было два или три ярмарочных интервала назад — она спрашивала о Луции Корнелии. Обычно она никогда не спрашивала ни об одном человеке, даже о тебе, своем ближайшем родственнике.

— Хорошо, она была влюблена в него, когда ей было девятнадцать. Может быть, она все еще влюблена в него? Женщины — странные существа, с ними такое случается, — сказал Поросенок тоном весьма опытного человека.

Когда они вдвоем прибыли в дом Марка Эмилия Скавра и предстали перед Цецилией Метеллой Далматикой, Метелл Пий понял, что имел в виду Мамерк, называя ее робкой. «Это мышка, — подумал он, — хотя и очень привлекательная и приятная». Ему никогда не приходило в голову, как он чувствовал бы себя, если бы его заставили жениться в семнадцать лет на женщине около шестидесяти. Впрочем, женщины поступают так, как им велят. К тому же шестидесятилетний мужчина может во всех отношениях предложить больше, чем любая женщина старше сорока пяти. Поросенок начал говорить так, словно было решено, что он, ее ближайший родственник, формально выступает в роли pater families.

— Далматика, сегодня мы получили брачное предложение, касающееся тебя. Мы твердо рекомендуем тебе принять его, хотя понимаем, что ты имеешь право отклонить его, если пожелаешь, — сказал Метелл Пий официальным тоном. — Ты вдова принцепса Сената и мать его детей. Однако лучшее предложение вряд ли могло выпасть на твою долю.

— Кто сделал мне предложение, Квинт Цецилий? — спросила Далматика очень слабым голосом.

— Консул Луций Корнелий Сулла.

Выражение невероятной радости появилось на ее лице, ее серые глаза засияли серебром, слегка неуклюжие руки раскинулись вместо того, чтобы сжаться.

— Я согласна! — выдохнула она.

Мужчины заморгали: они ожидали, что понадобятся убеждающие беседы и уговоры.

— Он пожелал жениться на тебе завтра, — молвил Мамерк.

— Даже сегодня, если он захочет!

Что еще могли они сказать? Что говорят в подобных случаях? Мамерк сделал такую попытку:

— Ты очень богатая женщина, Далматика. Мы не обсуждали с Луцием Корнелием условия и размер приданого. Я думаю, для него это второстепенные вопросы, поскольку он знает, что ты богата, и подробности его не интересуют. Он сообщил нам, что развелся со своей женой из-за ее бесплодия и не хотел бы жениться на молодой девушке, а предпочел бы здравомыслящую женщину, еще способную к деторождению, особенно такую, у которой уже есть дети, что доказывало бы ее плодовитость.

Это тяжеловесное объяснение поубавило сияния на ее лице, тем не менее она кивнула в знак понимания, хотя и ничего не сказала.

Мамерк забрел в болото финансовых вопросов:

— Разумеется, ты не сможешь больше жить здесь. Этот дом теперь будет собственностью твоего юного сына и должен остаться под моей опекой. Я советую тебе спросить у твоих компаньонов, намерены ли они и дальше оставаться под этой кровлей, пока твой сын не достигнет возраста, когда он будет готов взять ответственность на себя. Те рабы, которых ты не пожелаешь взять с собой в твое новое жилище, могут остаться здесь вместе с управляющим и его женой. Должен сказать, что дом Луция Корнелия очень невелик и в сравнении с этим может показаться тебе темницей.

— Я и этот считаю темницей, — молвила Далматика с долей… иронии? Была ли то и в самом деле ирония? Очень возможно!

— Новая жизнь должна означать и новый дом, — продолжил Метелл Пий, видя, что Мамерк застрял. — Если Луций Корнелий согласится, вашим жилищем должен стать особняк, по размерам и расположению подходящий для людей вашего статуса. Твое приданое состоит из денег, оставленных тебе твоим отцом, моим дядей Далматиком. Тебе также принадлежит большая сумма, оставленная Марком Эмилием, которая не может быть включена в твое приданое. Однако для твоей безопасности Мамерк и я позаботимся, чтобы эти деньги остались твоими. Я не думаю, что разумно было бы давать Луцию Корнелию доступ ко всем твоим деньгам.

— Делайте все, что вам будет угодно, — согласилась Далматика.

— Тогда — при условии, что Луций Корнелий согласится удовлетворить эти требования, — заключение брака состоится завтра здесь, в шесть часов утра. Пока мы не подберем подходящий дом, ты будешь жить с Луцием Корнелием в его доме, — заключил Мамерк.

Поскольку Луций Корнелий бесстрастно согласился со всеми условиями, он и Цецилия Метелла Далматика вступили в брак в шесть часов на следующий день, причем Метелл Пий оформил союз, а Мамерк выступил в качестве свидетеля. Решено было обойтись без официальной церемонии. После того как краткая процедура — не confarreatio — была окончена, новобрачные отправились в дом Суллы в сопровождении двух детей невесты, Метелла Пия, Мамерка и трех рабынь, которых невеста пожелала взять с собой.

Когда Сулла подхватил Далматику, чтобы перенести через порог, она поразилась, как легко и ловко он это сделал. Мамерк и Метелл Пий зашли, чтобы выпить по чаше вина, но после этого удалились так быстро, что новый домоправитель Хризогон, который пошел показать детям и их наставнику их комнаты, еще не успел вернуться и два других раба все еще растерянно стояли в углу внутреннего садика.