Дереник Демирчян - Вардананк

Ваан Аматуни и Нершапух глубоко задумались.

Вардан протянул Артаку пергаментный свиток. Артак взял его и прочел:

«Государь Мамиконян!

Да будет ведомо тебе, что указ царя царей, поверг здесь всех в смятение великое. Возникает опасность распрей. Спеши елико возможно. Надобно пресечь брожение и поднять народ. Промедление смерти подобно.

Армавир владетель Аршаруни, Араван Вананди.

Атом Гнуни.

Следовал ряд других подписей.

– Это уже не дни Шапуха!.. Это испытание, грозящее гибелью. Тут необходимо единомыслие и единодушие всего народа! Настал роковой час… – проговорил Вардан.

– Значит, ждешь войны? – мрачно спросил Нершапух.

– А ты чего ждешь – мира? Старый замысел Шапуха, злые козни Врама – уничтожить парод армянский и страну его – не удались. Теперь взялся за это Азкерт. Без войны не обойтись! Вера – только предлог. Поедем в Арташат, созовем собрание и обдумаем, как организовать сопротивление.

Присутствующие молчали.

– И поспешим! – как бы размышляя вслух, повторил Вардан. – Ибо грянет не война, а всесокрушающая буря…

Светильник озарял его задумчивое лицо. Проницательный, сверкающий взгляд был устремлен в бархатистую мглу, лежавшую за окном. Казалось, в этой бездонной тьме пытался Вардан увидеть грядущее…

Из внутренних покоев на террасу быстро вышла немолодая худощавая женщина. Измученное и озабоченное лицо ее выражало скрытую скорбь. За нею следовали служанки с различными дорожными вещами.

Эта немолодая женщина, супруга Вардана Мамиконяна, сама руководила укладкой. Негромким, спокойным голосом отдавала она распоряжения, не поднимая головы и ни на кого не глядя. Она собирала своего супруга в поход…

Артак был готов к отъезду. Его тонкому, немного бледному, одухотворенному лицу шлем придавал воинственный вид. Анаит с затаенной тревогой следила за приготовлениями. Госпожа Шушаник взяла ее за руку, привлекла к себе и поцеловала в лоб. Девушка печально опустила голову.

Артак украдкой поглядывал на нее. Иногда их взгляды встречались, и каждый читал в глазах другого смешанное чувство грусти и блаженства.

На террасу вышел Ваан Аматуни. Он тяжело дышал и негромко кряхтел: старик боялся долгого пути.

Собрались и остальные нахарары.

– Государи, навестим перед отъездом Старшую госпожу, – предложил Ваан Аматуни.

Нахарары вошли в опочивальню старой княгини. У ее изголовья горели свечи, чертившие причудливые тени по стенам затемненной опочивальни. Больную лихорадило, она с трудом дышала. Уста ее шевелились, шепча непонятные слова.

Вардан подошел к матери, снял с головы шлем и опустился на колени. Ваан Аматуни склонился над ней.

– Старшая госпожа… – шепнул он.

Больная не расслышала его.

– Слышишь ли ты меня, Старшая госпожа? – повторил он чуть громче.

Больная подняла веки и сурово взглянула на него пылающими глазами.

– Азарапет? – отозвалась она хрипло.

– Пришли проститься с тобой! Выступаем… – сказал Ваан Аматуни.

Больная вытянула сухую, как ветвь терновника, руку и сурово вымолвила:

– Если на войну – путь добрый!

– Может случиться, что и на войну, госпожа…

– А-а, так…- вздохнула больная.

Она повернула голову к Вардану и окинула его грозным взглядом:

– Не посрами меч предков… Без победы не возвращайся!.. Иди, да будет с тобой господь! Вели вызвать из Греции моего Зохрака… Пусть сын будет рядом с тобою!

Вардан взял руку матери и прилгнул к ней долгим поцелуем.

Больная напрягла силы и села в постели. Ее проникновенный взор и внезапно озарившееся лицо вкушали и страх и глубокое почтение. Она казалась воплощением духа рода Мамикинянов, вдохновляющим потомков на великие подвиги.

– Идите! Освободите страну Армянскую!..

– Мир тебе, мать, – молвил Вардан и, обняв ее, поцеловал в плечо.

Больная костлявыми руками обняла сына и также поцеловала его. Вслед за Аматуни подошли к ней и остальные нахарары, склонялись к ее руке к отходили к двери.

У входа молча столпились взволнованные родные и слуги.

Все вышли на террасу.

– Отец, я не хочу возвращаться к мужу… – печально, но решительно вымолвила госпожа Шушаник.

Вардан понял дочь. После довольно долгого молчания он ответ ил:

– Не возвращайся! Он на дурном пути. Боюсь, как бы не стал вредить нашему делу…

– Да просветит его господь!.. – простонала Шушаник и разрыдалась.

Вардан обнял ее, поцеловал, подошел к жене:

– Пошлешь гонца за Зохраком…

Он просто и быстро простился с женой, вновь обнял дочь, погладил волосы Анаит, улыбнулся всем и стал спускаться по лестнице.

– В путь! – приказал он. Начали прощаться и нахарары.

Артак подошел к госпоже Шушаник, поцеловал ей руку, придал письмо и взглядом попрощался с Анаит.

– Возвращайся поскорее, Артак! – улыбаясь, шепнула ему госпожа Шушаник.

– Скоро, очень скоро!.. – отозвался также шепотом Артак.

– Весточку перешлешь… – напомнила госпожа Шушаник. – Будем ждать, смотри!..

Артак улыбнулся и кивнул ей.

Подвели коней. Слуги и телохранители едва удерживали их, пока нахарары садились в седла.

Между скакунами метался повеселевший Арцви, точно наставник, показывающий успехи своих питомцев. Схватив поводья скакуна Спарапета, он свободной рукой оттянул книзу стремя. Как подброшенный пружиной, вскочил в седло Вардан.

– Ну, оставайтесь с миром! – произнес он и поскакал к воротам.

За ним последовали нахарары. Долгое время отказывался пройти в ворота лишь скакун Арцви: он то пятился назад, то сворачивал в сторону. Арцви вышел из себя и так огрел его плетью, что тот вылетел из ворот молнией.

Все замерли, молча прислушиваясь к удаляющемуся топоту копыт, который, постепенно затихая, как перекаты осыпающихся камней, заглох в ночном мраке.

Над Айраратской равниной торжественно расцветало весеннее утро. Зарделись вершины обоих Масисов, улыбнулась зеленовато-голубая даль небес. Раздувшись, как огромный желтый дракон, стремительно мчался Аракс. Пробуждались поля навстречу новой жизни. Вдали, между рядами тополей, вились голубые ленты дыма. Тут и там уже пахали крестьяне.

Между Араксом и Мецамором, покоясь среди садов, но окруженный крепостными валами, лежал Арташат. Глухой шум свидетельствовал о пробуждении утренней жизни в армянской столице.

Городские ворота были распахнуты, и под их сводами уже началось оживленное движение. Двое пожилых длиннобородых стражей сонно переговаривались друг с другом, глядя на воды Аракса. Прямо против ворот тянулся узкий Арташатский мост. Течение Аракса разбивалось у его подножия, но видно было, что весенний паводок грозит его древним устоям.

Один из стражей, синие глаза которого были воспалены после бессонной ночи и почти смыкались от усталости, звучно зевнул и, подняв взор к бойнице башни, сонливо позвал: