Дереник Демирчян - Вардананк

Армянская конница, следуя за нахарарами, проехала к своей стоянке. Князья спешились и вошли в шатры.

Васак уединился в отведенном ему шатре и немедленно послал телохранителя с гонцом в город – разыскать Гюта и Кодака. Чтоб не возбуждать подозрений, Гадишо се перешел к нему, а остался с Варданом.

Перед Варданом стояли шесть юношей – ккязья из армянской конницы. Среди них обращал на себя внимание своей горделивой осанкой, юношески свежим лицом, острым взглядом и тесно сжатыми губами князь Гарегин Срзантцян. Стоявший рядом с ним бледный и задумчивый юноша, Нерсэ Каджберуни, не сводил с Вардана грустных глаз. Третий, также хорошо известный Вардану, был вечно улыбающийся и беспечный князь Арсен Энцайни.

– Ну, как вы тут живете? Как проводите время? – спросил Вардан.

– Эх, тянем лямку! – ответил князь Гарегин с горечью и насмешкой.

– Обогащаем богатого! – вздохнул Арсен, морща синеглазое живое лицо, и переменил тему:- А что делается у нас на родине, Спарапет? Как там? Помнят ли еще о нас?..

– На родине неладно. Вы уже осведомлены об указе царя и о нашем ответе… Нас вызвали на суд. Князья насторожились – Мы слыхали об этом, но подробностей не знаем. В чем дело? – спросил Арсен.

Вардан рассказал. Князья выслушали его и с беспокойством лереглянулись.

– Да чего же война!.. – воскликнул Арсен.

– Почему война, государь Энцайни? – не согласился Гадишо. – Еще может открыться дверь к примирению…

– Нет, указ составлен так, что примирение становится невозможным! – возразил Арсен. – Нам не миновать войны… Как твое мнение, государь Срвантцян?

Гарегин, не отвечая, внимательно присматривался к Гадишо, которого знал понаслышке в Армении, но никогда еще с ним не встречался. У Гадишо была плохая слава, – говорили, что он надменен и себялюбив…

Высказанная им готовность искать примирения с персами тяжело подействовала на Вардана. Спарапет вышел из шатра, чтоб немного побыть одному, но его тотчас окружили воины. Многие из них не раз сражались рядом с Варданом и были ему лично известны.

– Ну, молодцы!.. – обратился к ним Вардан. – Хорошо вам здесь?

– Какое там хорошо!.. – отозвался одни из воинов. – Далеко от родины, далеко от семьи…

– И служишь не своим, а чужим!.. – добавил второй.

– Притесняют нас сильно, Спарапет, – вмешался третий, проталкиваясь поближе к Вардану. – Ведь прижмешь их – так и дух вон.. А туда же – смеются над нами, бранью осыпают, оскорбляют!

Опустив голову, Вардан с грустью слушал эти жалобы. Сколько таких воинов пало в песках Марвирота, чтоб спасти от смерти Этих самых персов, ныне насмехающихся над ними!

Вардан шел по лагерю, окруженный воинами. Он крепко любил свою конницу, любил конников, любил беседовать с ними. Это было его старинной привычкой. Но сегодня он чувствовал особую потребность в общении с ними: ему хотелось развеять свою тревогу, забыть, что он вызван сюда издалека для того, чтобы идти под суд за стремление сохранить свободу своей совести.

В шатре князя Срвантцяна завязалась беседа. Гадишо рассказывал о событиях в Армении. Князья из армянской конницы доверчиво расспрашивали его, и Гадишо поведал им о составлении ответною послания, о народных восстаниях на Айраратской равнине, об унижении нахараров. Он рисовал народное движение, сгущая краски, представляя его как дело безответственное, опасное и безумное.

Князья слушали его, затаив дыхание и со смущением. Один лишь Гарегин Срвантцян отнесся к рассказу Гадишо с подозрением и неприязнью. Он никак не мог уяснить себе: что собственно было неправильного в действиях нахараров и народа? Что же еще остается делать народу, если его вынуждают отказаться от независимости?

– А где Спарапет? – спросил Арсен Энцайни, выглянув наружу.

– Ты не знаешь разве Спарапета? Как увидит свою конницу, непременно должен пойти к воинам, поговорить с ними! – улыбнулся грустный Нерсэ Каджберуни.

– Но ведь устал он с дороги! Позовем его, пусть приляжет, отдохнет!

– Только среди своих воинов он и отдыхает! – засмеялся Шмавон Андзеваци.

– Что говорит Спарапет – в состоянии мы воевать? – с любопытством спросил Арсен.

– Он избрал путь восстания – восстания без войска, без помощи соседей, в одиночку! – проговорил Гадишо, искоса взглянув на Гарегина Срвантияна, недоверчивое молчание и отчужденный вид которого беспокоили его.

Но Гадишо знал, что стоявший перед ним человек занимает видное положение среди князей конницы и пользуется у них большим влиянием. Почувствовав его затаенную неприязнь, Гадишо решил переменить тему, обратить все в шутку.

– Будущее подобно неразрезанному арбузу! – сказал он – Посмотрим, что принесут нам события: воину или мир…

– И война и мир зависят от нас самих!.. – отозвался Гарегин с едва уловимым пренебрежением.

– Как это от нас? – повернулся к нему Гадишо. – У нас ведь нет такой силы, как у персов. Нашу судьбу решаем не мы.

– Значит, если мы отречемся от родины – будет мир, не отречемся – быть воине? Как просто! – уже с нескрываемой насмешкой произнес Гарегин.

Гадишо понял, что больше нельзя таиться и вилять, надо нанести меткий ответный удар.

– Вопрос о том, соглашаться ли нам на отречение, или не соглашаться, надо решать всем народом! Еще посмотрим, все ли будут согласны отречься и все ли решат сопротивляться…

– Вот это правильно!.. – согласился Гарегин.

– Да, в этом-то и все дело!

Гадишо и Гарегин оглядели друг друга с зарождающейся ненавистью.

Молча и с грустью наблюдал за ними, не вмешиваясь в спор, Нершапух Арцруни, которому постепенно становился ясен облик Гадишо, хотя он и не мог еще сказать наверняка – пойдет ли Гадишо с восставшими, или против них.

Вардан, беседуя с конниками, обошел уже весь лагерь и сидел в одном из шатров. Конники, которым не хватило места, тесно окружили шатер, стараясь уловить хотя бы обрывки беседы.

– Спарапет, я все не решайся спросить – заговорил сотник Аршам – Зачем вы приехали? Верно ли, что Азкерт велит нам перейти в его веру?

– Верно! – подтвердил Вардан.

Аршам с растерянной улыбкой ждал, что Вардан объяснит, какой же был дан ответ на это требование царя. Но Вардан молчал, устало и грустно опустив голову.

– Государь Спарапет, как же мы можем отречься от веры? Ведь это значит сделаться персами!

– Да, сделаться персами!.. – с горечью подтвердил Вардан.

Воины переглядывались, не понимая: мирится ли со всем этим сам Вардан, согласен ли он принять веру персов, или нет. Аршам понурил голову.

Наступило тяжелое молчание. Аршам все не переставал ждать, что Вардан еще что-нибудь скажет. И вот Вардан выпрямился и взглянул воинам в глаза.

– Знаете что, дети мои? – просто заговорил он. – Азкерт домогается отказа нашего не от веры, – он добивается, чтоб мы от родины нашей отступились. Вот чего ему не терпится добиться! Наша независимость колет ему глаза. Дело тут не в вере, деле в родине нашей!..