Дереник Демирчян - Вардананк

Столкновение могло принять угрохающие размеры, но начальник стражи отозвал своих воинов Армянские конники, однако, продолжали следовать за нахарарами, окровавленные и разъяренные, они шли рядом с нахарарами, обсрегал их от самосуда толпы, уже, впрочем, не осмеливавшейся ни словом, ни действием оскорблять их.

Начальник стражи, чувствуя, что не справился со своими обязанностями и не смог оградить неприкосновенность арестованных нахараров, на поведение армянских конников смотрел сквозь пальцы.

Нахараров провели по улицам Нюшапура к тюрьме – мрачному полуподвальному строению с высокой оградой из необожженного кирпича и глины. Открылись массивные ворота, и нахараров ввели во двор. Дверь вела в темный подземный лабиринт темницы.

Мрачное, сырое и затхлое подземелье поглотило их.

Пол темницы был земляной, грязный, нельзя было и думать о том, чтоб сесть, не говоря уж о гом, чтоб лечь…

В первые минуты нахарары молча и растерянно осматривались кругом, оглядывая стены и ниши. Затем все придвинулись к Вардану и Васаку, как будто ожидая услышать от них ответ на вопрос: что делать дальше?

– Государь Мамиконян! – со сдержанным укором выговорил Васак. – До сих пор мы молча переносили бесчестие и кару… Но до коих же пор?

– До коих пор? – повторил Вардан. – Эго известно вам самому.

– Но каков будет конец?

– Конец пусть укажут персы. Возможно, его укажут и некоторые из нас! Но, по крайней мере, для меня лично вопрос ясен.

Васак не ответил. Остальные нахарары молчали. Чувствовалось, что эти двое имеют еще много что сказать друг другу, и все ждали.

– Но необходимо найти путь примирения с царем! – снова заговорил Васак.

– Ищи этот путь! – неприязненно ответил Вардан. – Для меня такого пути нет!..

Возможно, что вспыхнул бы ожесточенный спор, если бы не вошли двое: один высокий дородный человек свирепого вида с жезлом в руке, а другой – худой, длиннобородый, с согбенной спиной. Высоко поднятым над головой светильником второй осветил помещение. Свет, казалось, еще более подчеркивал мрачный и зловещий вид темницы.

Высокий, бывший, по-видимому, начальником тюрьмы, молча и внимательно оглядел заключенных, про себя пересчитал их и, повернувшись, удалился. Сопровождавший его последовал за ним дo двери, находившейся довольно далеко. Затем, вернувшись, постоял немного, осматривая стены и пол, и также удалился. Сейчас же вошли четыре тюремных служителя с циновками и разостлали их на полу Помощник тюремщика вошел вновь, взглянул на циновки и прикрикнул на служителей:

– Зачем принесли циновки? Нужно было только паласы!

– Унести циновки? – многозначительно спросил один из служителей.

– Куда уж уносить! Несите паласы и подушки.

Пока служители выполняли его распоряжения, он молча и внимательно разглядывал нахараров. Служители принесли паласы, разложили их на циновках. Один принес и установил в углу большой карас. Помощник тюремщика нагнулся к карасу, понюхал и крикнул на служителя:

– Что это – вода или вино, животное ты этакое? Служитель замер в испуге. Помощник тюремщик приказал:

– Унеси сейчас же и принеси воды!

Служитель немедленно вынес карас и вернулся с другим.

Распорядившись принести хлеба, помощник вышел. Служители принесли хлеб, несколько грубых чаш и мисок и тоже удалились.

– Ну что ж, будем угощаться! – с горечью сказал Вардан, опускаясь на палас.

Артак Мокац уселся рядом Подошел к ним и Нершапух; Васак, Гадишо и Артак Рштуни сели в стороне. Остальные нахарары, измученные физически и душевно, бессильно опустились на паласы.

Васак ломал себе голову над тем, как бы увидеться с Кодаке м: узнать от него, что сделано им до сих пор и чем он может помочь теперь В суматохе он ре сумел повидаться и поговорить с Гютом наедине.

Ему бы хотелось переговорить и с другими нахарарами, но в последние дни – и сегодня особенно – нахарары были во власти тяжелых дум, не располагавших к беседе Вардану захотелось пить. Артак Мокац вскочил и, взяв чашу, нагнулся над карасом; зачерпнув из него, он сразу же увидел, что в чаше – вино, а не вода, которую приказал принести помощник тюремщика. Вардан взял чашу и заметил:

– Вот странный человек – Странный!.. – согласился Артак Мокац.

Обратили внимание на необычные распоряжения тюремщика и остальные нахарары.

Скоро стало темнеть. Мрак объял заключенных. Они молчали, каждый был погружен в свои думы. Лишь Ваан Аматуни читал вслух молитву.

Вошел помощник главного тюремщика со светильником в руке Артак Мокац обратился к нему и потребовал воды. Не ответив ни слова, тот вышсл и немедленно вернулся с большим кувшином Ашушу и Вагана ввели в один из внутренних покоев царской ставки. Распорядитель приемов почтительно пригласил их опуститься на подушки и удалился.

– Ну, раз их отвели в темницу, значит, они проиграли! – со смехом проговорил Ашуша.

Ваган глядел на него с изумлением.

– Да, проиграли! – уже совершенно серьезно повторил Ашуша – Нас отделили от армян, – медленно произнес Ваган; серые его глаза пристально глядели на Ашушу. – Но с некой целью?

– Уж во всяком случае не для спасенья нашей души-отрезал с горечью Ашуша.

– Ты полагаешь, что нас не будут принуждать к отречению? Ашуша горько улыбнулся.

– А ты полагаешь, что Михрнерсэ поверит нашему отречению или отречению армян?

– Зачем же принуждать?

– Это хитрый маневр Михрнерсэ: он-то знает, что наши народы примут ложное наше отречение за действительное…

В шатер заглянул дворцовый служитель и быстрым движением отдернул занавес. Ашуша узнал вошедшею старца: это был приближенный Михрнерсэ, придворный по имени Врам.

С добродушной усмешкой оглядев князей, он опустился на подушку и знаком предложил князьям занять место рядом с ним.

– Нехорошо получилось! – небрежно промолвил он. – Но армяне сами виноваты. Убедите их, пусть отрекутся, – кончим дело.

– Как можно их убедить, государь, если они решили не отрекаться? – возразил Ваган.

– Зачем отрекаться? – небрежно махнул рукой Врам. Ваган с изумлением взглянул на него. Ашуша отвел глаза.

– Ну да! – повторил Врам. – Нет никакой надобности отрекаться! Убедите их – пусть согласятся на притворное отречение. Да и вы сделайте то же самое. А потом уезжайте все домой! Ведь это – повеление царя царей! Разве можно шутить? Хорошенько обдумайте!..

Врам долго еще развивал свою мысль Слушая его со вниманием, Ашуша не сделал ни одного движения, не откликнулся ни одним словом. Ваган с сомнением переводил взгляд с Врама на Аг.ушу. Растерянность и сомнения Вагана еще более возросли, когда он увидел, что Ашуша молчит и не дает никаких обещаний, а Врам собирается уйти.