Александр Солженицын - Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого

И при новом виде резолюции — Ленин не потерпел поражения, Каменев уже не сражался. И та программа, что три недели назад воспринималась как дикая — вот и стала, по кускам, официальной программой партии.

Каменев пока, на данном этапе, останется нашим делегатом в Исполнительном Комитете, хотя и неточный выразитель партийной линии: он хорош для выступлений, респектабельная фигура, и хватит с него. А живое дело — течёт другими каналами. На живое дело всё больше выдвигался Зиновьев. Совершенно доверенный в швейцарские годы и в курсе всех последних секретов — он и в Петрограде быстро приспособился, писал в „Правду” статью за статьёй и ещё обнаружился в новом качестве оратора. На конференции выдвигал его Ленин с частью докладов или ответов вместо себя — Григорий говорил абсолютно слово в слово как надо, его рост архирадует. Тогда, зная его трусоватость, Ленин подкрепил его, что нечего бояться и аудиторий массовых, — нас сейчас никто тронуть не посмеет. И Зиновьев — решился, и отлично справился в Морском корпусе, и на Франко-Русском заводе. И вот на сегодня требовало Ленина совещание фронтовых делегатов (наш Крыленко там), — послал Ленин вместо себя Зиновьева. Инструктировал: быть в меньшинстве — это большое преимущество, можно всё время идти в атаку. Самые выгодные лозунги: земля народу! опубликование тайных договоров! и раскрыть сундуки буржуазии! А про войну говорите особенно умело — тут искусство!

Между прочим присматривался и к Сталину: очень выдержанный, скромный, а умеет нажать на людей, где ему покажешь.

Ещё ж и такой стоял вопрос: что делать со Стокгольмской конференцией, затеянной западными оппортунистами и баранье подхваченной нашим Советом? Совет всколыхнул всеобщие надежды на эту конференцию, и представилась она массам как чуть ли не единственный выход из этой войны. (Альтернативный нашему.) И есть, действительно, выигрышные моменты: в Стокгольм не едут социалисты Антанты — можно бы разыграть хорошую игру против них. А немецкие социалисты, напротив, едут. (И наши германские контрагенты конечно ждут, что мы поддержим. Но вот тут-то мы бы и выглядели пособниками Вильгельма. Нет, господа, ваши прусские лбы слишком просты, наша игра сложней. Наш козырный ход — отшатнуться от ваших друзей.) Нет! мы — не едем! Это — комедия, прикрывающая сделки буржуазных дипломатов! (И дождался „браво” от „Русской воли”, как худший плевок, но приходится и такое сносить.)

Да правда, мерзко себе представить: ведь Бернштейну и Каутскому туда пути не закроешь. А то и Шейдеману. И со всеми этими слизняками — сидеть за одним столом? А хотя бы только с аморфными социал-демократами, — потеряться в их месиве? Нет! ваш соглашательский Интернационал пусть наконец умрёт! Да и что это за платформа — манифест 14 марта? И: только не так, как сделает петроградский Совет: вы едете? — а мы не едем. (Однако, учитывая иллюзии масс: на Совете голосовать не против, а воздержаться.)

Но тут же возникает следующий выбор: циммервальдисты собирают предварительно свой отдельный третий съезд. Ленин — крупнейший циммервальдист, знамя нашей партии — Циммервальд, и все большевики естественно ждут, что туда-то мы едем! И снова тонкий, неожиданный ход: нет! и туда не едем! (Только бы отделиться, отделиться ото всех! Да разве теперь любая международная конференция — путь к нашей власти здесь?) Исполнительный Комитет тоже в сторону Циммервальда? А мы — прочь! Рвёт грудь нетерпение: прочь от них ото всех! Пора, пора сдавать в архив и циммервальдизм, как и „старый большевизм”, отслужили! Циммервальдский манифест уже недостаточен, собирать тех, кто ещё левей. Если мы и поедем на совещание рабочих партий, то только таких, которые в своей стране уже революционно борются за переход всей государственной власти в руки пролетариата! (А таких пока нет.)

В собственной партии смятение, не ожидали. Ленин уговаривал конференцию: некоторые товарищи опасаются — мы изолируем свою партию? Нет, мы изолируемся от колеблющихся! Нет способа помочь колеблющимся, кроме того как перестать колебаться самим. Беря на себя почин такого окончательного размежевания, наша партия уже начала сплачивать элементы Третьего Интернационала!

Но товарищи — всё равно в смятении, на циммервальдскую хотят ехать. Сговорились с Зиновьевым и он выступил против Ленина, что наш уход будет большинству непонятен, и провёл решение: ехать. (Ладно, съездят наши последний раз, и то с информативной целью. Заседать ещё с такой сволочью, как Гримм.)

Поиск правильного пути в каждой данной ситуации в каждую данную минуту и есть высшее дело революционного вождя. И в поиске лозунгов новых и новых — постоянно быть настороже ко всему приходящему новому, выхватывать их — и на партийное знамя. Промелькнуло в прениях о трудовой повинности — да! несомненно! — общая трудовая повинность это нечто новое, такое, что составляет часть социалистического целого. Промелькнуло в прениях, что сейчас по России провинциальные советы уже гораздо решительнее и успешнее берут местную власть, чего нет в Петрограде, — да! это замечательно! и вспомним, что Французская революция тоже пережила полосу муниципальной революции, местные самоуправления стали её опорой. Мы узнаём эту ситуацию у нас! — возможно, и наша революция теперь потечёт через провинцию. (Впрочем, в Казанском Совете нашим и говорить не дают.) В столицах требуется долгая подготовка сил пролетариата, а на местах — уже можно непосредственно двигать революцию дальше, переходя к контролю над производством и распределением продуктов! В этом залог второго этапа революции!! (Григорий, всё время говорите: вся власть — не Совету, этому, а вообще — Советам!) Советы могут действовать без полиции, так как у них есть вооружённые солдаты. Советы могут заменить собой и старое чиновничество. Устраивать полную автономию мест, всевластие вооружённых рабоче-крестьянских масс!

Временное правительство препятствует всеобщему вооружению народа? противодействует немедленному взятию народом земли плюс контрреволюционная агитация Гучкова в армии? — так всесторонне усилим самочинные действия на местах к осуществлению свобод, смещению властей и контролю над производством! Проведём революцию — через провинцию!

А революция — вдруг совершенно неожиданно сама толкнулась в центре: сегодня — отставка Гучкова! Ошеломительное известие!! (И в самый же день отставки опубликовали в „Правде” охлаждающую резолюцию: предостеречь народ не сосредотачивать внимания на замене в министерстве одного лица другим, это беспринципная борьба парламентских клик, — и вдруг...) Главный столп Временного правительства — и так мгновенно пал!