Александр Ласкин - Ангел, летящий на велосипеде

Вскоре Баланчивадзе покинул Россию, а его товарищи остались на родине. В тридцатые годы Дмитриев работал главным художником МХАТ, но рано умер, не пережив ареста жены; Эрбштейн много лет провел в тюрьме, а в начале шестидесятых покончил жизнь самоубийством…

За это время Петроград стал Ленинградом, Тука Слонимский - основоположником советского балетоведения, а Баланчивадзе - великим американским хореографом Джорджем Баланчиным.

Еще Слонимский стал мужем Натальи Леонидовны Лисовской, одной из солисток «Молодого балета».

Когда я познакомился с этой четой, Наталья Леонидовна ходила с трудом, а потому некоторые баланчинские балеты она мне объясняла «на пальцах».

Мне не забыть этих танцев на ручке кресла: пальцы легко образовывали дуэты, трио и квартеты, указательный или мизинец становились солистами…

Конечно, на встречу с Баланчиным Слонимский уже не надеялся. Она казалась ему столь же невозможной, как возвращение в юность.

В начале шестидесятых труппа «Нью-Йорк Сити балле» приехала в Ленинград. Едва ли не в первый день гастролей в доме Юрия Иосифовича раздался звонок.

- Позовите, пожалуйста, господина Слонимского, - произнес голос с явным иностранным акцентом.

- Жоринька, это ты? - спросила Наталья Леонидовна.

- Наташенька, а что ты тут делаешь? - удивился звонивший.

- А я жена Юрия Иосифовича, - внесла ясность бывшая солистка «Молодого балета».

Дальше следовал настоящий «хэппи энд». Юрий Иосифович не только ходил на спектакли своего друга, но был даже приглашен в репетиционную комнату. Специально для него демонстрировалась последняя новинка балетной одежды: облегающее трико телесного цвета…

Потом состоялся званый прием у Слонимских на улице Ленина. Когда Баланчин ушел, Юрий Иосифович увидел в окне картинку из своего прошлого: к остановке резво бежал, а затем вскакивал на подножку трамвая петроградский юноша Жорж Баланчивадзе.

Зачем я рассказываю эту историю?

Может, для того, чтобы еще раз сказать: расстояний не существует, а самые неожиданные встречи в конце концов оказываются возможны.

Конечно, случай Ольги Ваксель - особый. Слишком запутана ее жизнь, едва ли не абсолютна ее безвестность. Как оказалось, эти обстоятельства не фатальны. Кое-какие тайны прошлого нам все же открылись.

Безусловно, за возможность встречи надо в первую очередь благодарить Арсения Арсеньевича Смольевского. Ему я обязан материалами домашнего архива, многочисленными подробностями, уточненными датами и характеристиками.

Читатели хорошо знакомы с этим очень немолодым человеком. Его привязанность к своему детству и юности настолько сильна, что он просто не мог не стать важнейшим героем книги.

Следует назвать и других сторонников темы и моего поиска.

А.Ю. Арьев, Я.А. Гордин, М.М. Панин, Ф.Н. Аврунина, Е.Б. Белодубровский, И.А. Богданов, В.Б. Виноградов, Н.В.Горскова, Н.Л. Дунаева, И.И. Евлампиев, А.Я. Лапидус, Л.С.Овес, А.А. Чепуров, Г.Л. Шулькевич, Н.А. Якимчук так или иначе поддерживали меня в работе, внимательно и критично читали повесть в рукописи и после опубликования ее в журнале «Звезда».

Очень существенным при подготовке книги к изданию было участие Л.С. Дубшана, А.С. Кушнера и Е.В. Невзглядовой.

И все-таки об одном человеке следует сказать особо.

В декабре 2000 года я показал свою повесть поэту Виктору Кривулину. Несколько раз мы встречались и подолгу обсуждали хитросплетения рассказанной мной истории.

К судьбе Ваксель Кривулин чувствовал настоящий интерес и требовал от меня новых подробностей: сколько стоил номер, который Мандельштам снял в «Англетере»? почему я не развил тему египетских мечтаний обитателей дома на Таврической?

Еще было несколько телефонных звонков. Во время последнего разговора он сказал, что смертельно болен.

Потом я часто вспоминал его требовательные интонации и настойчивые вопросы. именно они помогли мне довести работу до конца.

Памяти Виктора Кривулина я и посвящаю эту книгу.

27 февраля 2002

Здесь и далее неопубликованные тексты О.А. Ваксель и А.Ф. Смольевского (проза и стихи) цитируются по рукописям из личного архива А.А. Смольевского.

Неопубликованное письмо М. А. Волошина Ю.Ф. Львовой цитируется по оригиналу, хранящемуся в рукописном отделе Российской Национальной библиотеки.

Сборник <���Ограда> с дарственной надписью автора Ю.Ф. Львовой хранится в рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский дом).

<���Толмачев, - пишет О. Ваксель в другом месте своих мемуаров, - сценарист Союзкино, остроумный юноша и страшный сплетник>.

Первой об интересе Мандельштама к судьбе А.Бозио написала Л.Я.Гинзбург в работе <���Поэтика Осипа Мандельштама> (Л.Гинзбург. О старом и новом. Л., 1982).

Здесь и далее неопубликованные письма Н. Я. Мандельштам цитируются по оригиналам, хранящимся в рукописном отделе Российской Национальной библиотеки.