Тулепберген Каипбергенов - Непонятные

— Э-э-э-ка размахнулся! Так джигитов не хватит, и лепешек не напасешься!

— Герб хороший, но во всех аулах, при всех воротах держать воинов — больно накладно будет!..

Выслушав мнение соколов, Ерназар сказал:

— Будет достаточно, если мы просто будем так встречать гостей, согласен!

— Наш великий хан, у русских каждый город имеет свой герб — из металла или дерева. Может, нам обратиться к ишану? Пусть поищет в Коране подходящую суру! Ну, которая разрешала бы и нам отлить из металла человеческую руку с шапкой. Мастера бы постарались, сделали как надо, а хлеб… хлеб можно каждый день класть свежий! — предложил Генжемурат.

— Нашел у кого просить содействия! Будет тебе ишан искать-стараться для нас! — захохотал какой-то сокол.

— А я слышал, что во многих царствах на гербах — хищные птицы или звери, — подал голос сотник Муха-медкарим. — Может, нам выбрать себе фазана? Чтобы все знали, что каракалпаки — народ мирный.

— Здорово придумал! — поддержал его Мамыт-бий. — Черная шапка — символ бедствий и горя, я против него! А у нас радость! Фазан — символ не только кротости и миролюбия, но и хлебосольства. Дескать, мы готовы встречать гостей фазаньим мясом!

— Если на то пошло, так пусть уж воин барана держит на руках! Подумаешь, фазан!.. — фыркнул Маулен-желтый.

Все так и покатились со смеху. Хан потребовал тишины. Он коснулся ладонью плеча Алакоза, она казалась совсем маленькой на этом широком, могучем плече.

— Почтенные, аксакалы, уважаемые военачальники, наши подданные! Успокойтесь, здесь не о чем спорить! По-моему, Ерназар предложил нам очень хороший герб. Вдумайтесь хорошенько — две ладони, мозолистые, привычные к труду, подняли головной убор — символ человеческого достоинства! — и хлеб. Две дорогие для каждого человека вещи — его достоинство и его хлеб насущный! Давайте примем эти символы для нашего герба! Для нашей страны!

— Принимаем, принимаем! — раздалось отовсюду и было повторено эхом. — Принимаем, принимаем!

Ерназар воспрянул духом. Он вышел вперед вместе с Ерназаром-младшим, они взялись оба за разные края ковра и расстелили его прямо на земле. Скрестив руки на груди и низко-низко кланяясь Зарлыку, они торжественно пригласили хана пройти на огромный яркий, радужный ковер. Зарлык-хан расправил плечи, распрямил стан и, прошествовав к ковру, величаво на нем уселся. Люди бросились к своему хану, подхватили ковер на руки и понесли, понесли к трону! Трон был изготовлен мастерами в точности по заказу Зарлыка. Хана осторожно на него водрузили, и после этого все стали по очереди подходить и отбивать ему поклоны.

Алакоз взобрался на небольшое возвышение и закричал по весь голос:

— Э-ге-гей! Глашатаи! Вестники! Подойдите поближе ко мне!.. Бейте в свои барабаны, трубите в свои трубы! В великом Хорезме появилось новое ханство — Каракалпакское ханство! — Глаза Ерназара сияли от радости. — Глашатаи, на коней! Скачите во весь 1 опор, подгоняйте плетками своих скакунов, несите на каракалпакскую землю новость! «Чье наступило время? Время Зарлык-хана! Чья сейчас власть? Власть Зарлык-хана!»

Ветер разносил голос Алакоза далеко-далеко, ему отовсюду вторили голоса: «Да здравствуют каракалпаки!», «Пусть здравствует Зарлык-хан!», «Слава Ерназару Алакозу!»

— Дорогие бии, пусть праздник и ликование будут на всей нашей земле! Пусть в каждом ауле гонцы объявляют народу: у нас отныне не должно быть ни одного дома без земли и воды! Мы отпустили на свободу рабов! Каракалпакское ханство да будет образцом для других стран и народов! Каракалпаки наконец будут жить в достатке, богатстве и покое!

…Ерназар Алакоз был счастлив, как может быть счастлив человек, который увидел свою мечту осуществленной.

Он весь был в хлопотах — необременительных, приятных: распределял, устраивал гостей в шатрах, раскинутых тут же, неподалеку от ханского шатра; выделял людей для обслуживания гостей… Когда с хлопотами было покончено, Ерназар собрал биев, и они торжественной и пышной процессией направились к ханскому шатру. Ерназар обратился к обоим стражам сразу с просьбой доложить хану, что верноподданные бии просят у него аудиенции.

Зарлык-хан показался у входа в шатер и милостиво пригласил их:

— Входите, досточтимые отцы народа и старейшины страны!

В ханском шатре все начали занимать места соответственно своему возрасту и чину. Ерназар склонился перед Зарлыком:

— Наш великий хан, ваши бии и военачальники предстали перед вами с единственной целью — узнать, каковы будут ваши распоряжения и советы относительно их будущей деятельности!

Зарлык держался с ханским достоинством и солидностью. Он не стал торопиться с ответом, обвел всех до единого взглядом и лишь потом заговорил — не громко, но весомо, так, что каждый его слышал:

— Достопочтенные старейшины страны, отцы народа! Каждый, кого я сейчас вижу перед собой, внес свою лепту в наше великое дело: объединение наше и образование самостоятельного Каракалпакского ханства. Пусть на ваши головы прольется божья благодать! Бог не оставит вас без своей милости и своего покровительства!.. Пусть страна наша будет процветающей и счастливой! Аминь!

— Аминь! — дружно ответили все.

— Нам нужно одно, только одно: следовать неуклонно и последовательно «Клятве шестидесяти биев»! Не отступать, не нарушать пунктов, содержащихся в ней! Это мой единственный завет и совет на будущее и настоящее! Я хотел бы послушать вас! Выскажитесь, вы! Ведь вы — мой язык, мой голос, вы — мои руки, вы — мой посох!

Воцарилась тишина; казалось, все собирались с мыслями, все находились под впечатлением речи, достойной хана!

— Ерназар-бий, начните вы! — распорядился хан.

— Повинуюсь, наш хан! В «Клятве шестидесяти биев» мы дали обещание продолжать и преумножать завещанное нам Маман-бием и дедом Айдосом. Наши славные предки мечтали о счастье и процветании нашего народа… — Алакоз расправил свою мощную грудь и продолжал:- Маман-бий, напомню вам, в свое время издал указ, обязывающий всех наших женщин рожать детей. Он сделал это неспроста: наш народ быстро убывал, истощенный набегами, сражениями, болезнями. Наш великий хан, отдаю на ваше ханское рассмотрение предложение ввести в этот указ дополнение о том, что мужчины обязаны жениться до тридцати лет, а женщины — выходить замуж до двадцати. Пусть бии составят списки всех холостых мужчин и женщин, укажут, в достатке они живут или в бедности, и — самое главное — позаботятся о тех, кто нуждается: ведь в бедности детям расти нелегко…

— Уважаемые старейшины страны, что вы думаете по этому поводу? — обратился Зарлык-хан будто в пустоту.

Никто не издал ни звука.

— Наш великий хан! Возможно, все это поначалу кажется и странным, и сложным. — Алакоз взывал теперь уже не столько к хану, сколько к замкнувшимся в непроницаемом молчании биям. — Назначьте мудрого, справедливого визиря и поручите ему заняться этим! Вопрос о потомстве для нашего народа, убежден, очень важный вопрос. Нас ждут и великие испытания, и великие дела, а кто же будет осуществлять их?