Илья Маслов - Легенда о князе Черном

Вот Бытие, Книга Книг… "Сыны Иафета: Гомер, Магог, Мадай, Иаван, Фувал, Мешех и Фирас…" Значит, загадочные Мешех и Фувал, которыми правит князь Роша, принадлежат к народам Севера и Запада – ромеям, франкам, готам… или россам! И с трепетом вспомнил Манассия страшные слова, услышанные в ранней юности от седобородого левита: "В Невыразимом есть врата Севера. И Зло исходит оттуда…"

Манассия совсем не был глуп или необразован. Он даже гордился своими познаниями в истории, особенно в военной. И хорошо знал, что ни одно из величайших государств Востока не могло противостоять только одной, страшной угрозе. Племенам Севера. Их называли по-разному: народы моря, киммерийцы, хетты, фракийцы, галаты, скифы… Лишь однажды могущественная Ассирия, напрягая всю свою исполинскую мощь, раздавила царство Урарту, страну белокожих и голубоглазых кузнецов – и держава демона Ашшура рухнула вслед за поверженным противником, так и не оправившись от страшной войны!

А все прочие… Неисчислимые множества всадников, тучи стрел, пылающие города, торжественные и грозные обряды в честь неведомых Востоку Богов, сказочное, небывалое мужество, презрение к лишениям и самой Смерти… "Судьбы они не знают.. Единого правителя не имеют, но живут в народоправстве." – так писали о северных варварах в Шумере, Кеме, Израиле, Византии. Проходили века, на карте известного мира делились сферы влияния и застывали границы – и только Север грозил всему прочему миру своими тайнами, своими полчищами, точного числа которых никто и никогда назвать не мог.

"Язычники!" – с какой злобой шипели это слово мудрецы и священнослужители в родном городе Манассии! Едва ли не в каждом священном тексте обращения к Невыразимому была страстная мольба покарать идолопоклонников, нечестивых гоев! Предания о расправах над ними после Исхода рассказывались даже самым маленьким детям, чтобы наполнить их сердца гневом, чтобы они выросли настоящими воинами и полководцами Каганата, не знающими жалости к отвергающим Завет Единого Бога. Казалось бы, сам Невыразимый должен быть на стороне хазар в этой войне. А вот попробуй, доберись до этого князя Черного… Скорее он сам появится под стенами твердыни, которую удерживает Манассия.

Конечно, христиане и мусульмане, также чтущие Завет Авраама, во многом заблуждаются. Но все же Истинная Вера стремительно покоряет мир. Неужели и теперь Север не склонится? Неужели в глубине его лесов и дальше будут чтить древних воинственных Богов, собираться на шумные вечевые сходки, презирая Фатум и власть золота?

Но великую мудрость вложил в свои слова достойнейший равви Акива: "Если следуя Торе, мы подвергаемся стольким опасностям, то отринув ее – наверняка погибнем!". Бек Манассия не возроптал на Невыразимого, ожидая его волю – и Господь Адонаи вознаградил его терпение. Каган-бек не только не разгневался, но и повелел Манассии возглавить большое войско, которое должно было вновь покорить россов. Следовало торопиться – пока князь Черный не успел укрепиться еще больше, пока не призвал подмогу из стран Заката. Манассия и не подозревал, что при дворе кагана в эти дни тоже читали страшные пророчества о Князе Роша…

Кроме знаменитой панцирной конницы по просьбе Манассии ему прислали пехоту – отряды племенных князьков Кавказа и наемников, за хорошую плату готовых сражаться за кого угодно и с кем угодно. Это не исключало опасности предательства… но ведь князь Черный точно не заплатит им больше, чем каган. Теперь предстояло вторгнуться на землю россов и устрашить их сердца безжалостными расправами с непокорными. Это была вечная стратегия Каганата, и везде она действовала безотказно. Только разве что на Севере она дала сбой… Но так или иначе, а выступать в поход было необходимо. И Манассия выступил.

Первые дни и даже недели наполнили его непоколебимой верой в близкое, и что самое главное – легкое, восстановление порядка на Северных границах. Князь Черный не смог встретить Манассию сразу – он был занят борьбой с непокорными удельными правителями, совсем недавно присягнувшими ему на верность, а теперь вновь отложившимися. Иные уже прислали гонцов к беку с изъявлением подданства, а заодно – и со сведениями о таинственном и грозном враге Хазарии. Манассии даже стало смешно – за что теперь сражаться князю Черному, если его собственные братья по крови, вере, положению среди язычников отреклись от него? И с чем он собирается сражаться? С одной своей дружиной? С толпой необученого мужтчья, которое по слухам сбегалось к Черному из других княжеств, не признавая хазар господами? Безумец… Манассия уже решил, как он поступит с врагом, которого следовало захватить живым. Сначала Черного подвергнут мучительным пыткам и казни в присутствии других росских князей, а затем тело разрубят на части и каждую отправят в землю какого-нибудь племени – пусть видят, что ждет непокорных! Нечто подобное было описано в Танахе, а Манассия чтил Священное Писание… Дочь же князя Черного сначала проведет ночь вместе с беком, а затем он отдаст ее воинам – в присутствии отца. Пусть гои запомнят, в чьей власти пребывают!

Поскольку Черный сейчас воевал с другими князьями в глубине земли Россов, сопротивления хазары практически не встречали. Нет, в городах были оставлены гарнизоны, а в лесах бродили шайки не покоряющихся смердов, но их просто давили числом, особенно наемники, которые стремились поскорее добраться до трофеев – золота, дорогих шкур, женщин. Захваченые поселения Манассия приказывал разорять до тла – россы выносливы, и после войны быстро отстроятся. А вот страх в их сердцах останется навсегда… Пленных не было – зачем сохранять им жизнь? Да россы и не сдавались.

Наконец Манассию известили, что князь Черный повернул оставшихся с ним воинов ему на встречу. Вскоре неподалеку затрубили рога, и бек приказал своим гудочникам откликнуться – на пути лежала широкая равнина, редкая среди здешних лесов, и Манассия хотел начать бой именно на ней, чтобы с максимальной выгодой использовать массу своей кавалерии. Чернигов был близок, так что россы примут вызов в любом случае.

Где-то совсем близко грохотали проклятые барабаны…

В туманной утренней дымке, медленно уползающей в чащи, Манассия хорошо видел, как россы строятся и застывают в боевых порядках. Бек поймал себя на мысли, что эти ровные линии напоминают ему о прочитаных в детстве преданиях об Искандере Зуль – Карнайне и Цезаре Ромейском. В очертаниях росского воинства ему почему-то мерещились фалангиты и легионеры былых великих Империй. Странно… Для Манассии слово "язычники" всегда было синонимом чего-то грязного, дикого, безумного и темного. Хотя те, знаменитые полководцы Эллады и Рима, тоже были язычниками.