Владимир Шигин - Битва за Дарданеллы

– Ядрам не кланяться! – кричал матросам Додт. – Вам ли, россейским, турка бояться?!

– А мы и не пужаемся, – отвечали матросы, провожая взглядами очередное выпущенное ядро. – Хорошо пошла, Матрена, прямо в яблочко! Любо-дорого посмотреть!

Тяжелый бой не прошел для брига даром. «Богояв-ленску» досталось. Корпус был проломлен в нескольких местах, не лучше выглядел и такелаж. Убитых было трое, шестеро ранены. В тот день Сеид-Али более на русский бриг не покушался. В сумерках Додт отвел судно в гавань. Часть пушек и матросов, как и договорились, свез на берег. Пополнение гарнизону было как нельзя кстати.

С восходом солнца турки обнаружили, что докучливый русский бриг куда-то исчез. Сразу были посланы несколько галер на разведку к гавани. Но едва первая из них сунула туда свой нос, как сразу же получила несколько ядер и отскочила. Больше желания прорваться в гавань у турок в тот день не возникало. Не пытались они пройти и в последующие сутки.

Не менее важные события происходили и на сухопутном фронте. К острову со стороны Анатолийского берега подошла гребная флотилия, с которой сразу же была начата высадка войск, пушек и припасов. Во главе десантного корпуса стоял двухбунчужный паша Кыдым-Углу, помнивший еще Очаков и Мачин.

Из хроники обороны Тенедоса: «Майор Гедеонов с 200 мушкетерами, сотней албанцев и одною пушкой выступил из шанец, дабы сколько возможно препятствовать высадке. По прибытии отряда к месту высадки, более тысячи турок уже стояли на высоте, прочие лодки под прикрытием кораблей и фрегатов, стрелявших по берегу картечью беспрестанно, высаживали войска в разных местах и тотчас отваливали за другими. Хотя таковыми превосходными силами под выстрелами кораблей не предвиделось возможности воспрепятствовать выйти на берег; но как и отступление без расстройки неприятеля было бы весьма опасно, посему храбрый майор Гедеонов решительно напал на правый флаг неприятеля и столь скоро и удачно сбил его с высоты, что турки в великом беспорядке бросились к берегу, там, будучи, поражаемы с одной стороны пулями и штыками нашими, с другой картечными выстрелами своих кораблей, в отчаянии бросались в море и многие потонули; из двух лодок, возвращавшихся для спасения людей, одна пущена ко дну, другая, потеряв весла и мачту, была прибита к берегу. Албанцы вошли в нее и перебили всех людей. Между тем левый неприятельский фланг, весьма усилившись, обходил нас справа и, занимая высоты, подавался внутрь острова; но, усмотря истребление своего правого фланга, остановился в нерешимости. Майор Гедеонов, видя, что столь многочисленному неприятелю не может он всюду противопо-стоятъ, притом потеряв до 80-ти убитыми и ранеными, в сем числе храброго и опытного капитана Кутамо-ва, пользуясь первой удачею, начал отступать. Неприятель, осмотрев и заметив малочисленность нашу, напал стремительно, но рота гренадер, посланная для подкрепления Гедеонова, явилась вовремя с правого крыла, пустила залп, ударила в штыки, и неприятель, смятый с двух сторон, обратился в бегство. Другой отряд его показался на правом нашем крыле, на высотах, но не смел спуститься с них, показывал вид обойти нас в тыл. Три роты, построенные в колонну, приближались к шанцам, должны были проходить под картечными выстрелами двух фрегатов; оные пустили залп и не успели сделать другой, как люди наши, рассеявшись, пробежали мимо них благополучно и без потерь».

Вместе с солдатами проделал весь путь до места высадки турок и обратно лейтенант Броневский. Сухопутный бой был для него не первый, однако на этот раз пришлось особо тяжело. После гибели капитана Кута-мова он принял на себя командование одной из мушкетерских рот. С обнаженной шпагой в руке бежал под картечью и пулями. Отходили мушкетеры медленно, не только раненых, но и убитых выносили на себе, знали: от турок пощады не будет даже мертвым. Когда отходящая колонна приблизилась к стоящим под берегом турецким фрегатам, Гедеонов прокричал лейтенанту:

– Флотский! Как думаешь, прорвемся на виду кораблей!

– Колонной не прорвемся! – убежденно ответил тот. – Это почему еще?

– С корабля колонна похожа на большое пятно, и в него легко целить!

Гедеонов почесал затылок. Армейские уставы строго-настрого запрещали ломать строй и дробить боевые колонны. В этом был резон: одинокого солдата легко убить, когда же их много и они действуют, как единый механизм, то попробуй тронь! Но здесь был явно особый случай!

– Хорошо! – согласился Гедеонов и крикнул. – Солдатушки! Слушай мой приказ: в разные стороны разбегайся и что есть духу бегом к крепости! Надо прорваться!

– Коли надо, веди нас, батюшка! – откликнулись солдаты. – Мы бежать готовые!

С фрегатов бегущих заметили. Пустили несколько ядер наудачу, но мимо. Так без потерь и проскочили.

Подейский встречал солдат в воротах. Обнял Гедеонова и Броневского, перекрестился, когда мимо пронесли мертвого капитана Кутамова.

– Что-то турки сегодня действуют умело, раньше такого за ними не замечалось! – произнес задумчиво.

– Так французские офицеры ими командуют! – отдышавшись, заявил Броневский.

– Да неужто?! – в один голос воскликнули Подейский и Гедеонов.

– Так и есть! – кивнул Броневский. – Я их, голубчиков, еще на высадке заприметил, не менее десятка будет. В своей синей форме, даже сменить не удосужились!

Несмотря на то, что пробиться к крепости удалось, общая ситуация на острове складывалась нерадостная. Сбросить в море многотысячный десант двумя неполными батальонами Подейский не мог.

Некоторое время наши отбивались в окопах-шанцах, что были загодя вырыты перед крепостным валом, но турок было слишком много. Атаки следовали непрерывно, невзирая на картечь, пули и штыки. Только отобьют один приступ, глядь, турки уже на следующий лезут, отобьют этот, а они уже на третий бегут. Перед окопами настоящие завалы из мертвых тел, а неприятеля как и не убывало.

– Господи! – крестились солдаты. – Да сколько ж их, окаянных? Рука нехристей бить уставши, а они все лезут да лезут!

Уже позднее стало известно, что капудан-паша высадил только за один день на Тенедос более десяти тысяч воинов. Вскоре турки заняли близлежащую гору, с которой им был открыт прямой путь в тыл оборонительных шанцев. Делать нечего, шанцы пришлось оставить и укрыться за крепостными стенами. Отходили так: из крепости внезапно выскочили две роты и ударили в штыки, когда многочисленные толпы турок побежали прочь, солдаты, защищавшие шанцы вместе с пушками и всеми припасами, беспрепятственно вступили по мосту через крепостной ров в крепость. Скрипя ржавыми петлями, затворились за последним солдатом тяжелые дубовые ворота. Мост, к сожалению, не поднимался, а взорвать его уже не было времени.