Авенир Крашенинников - Затишье

— Убивец! — гремит ему вслед.

Капитан машет рукою кучеру, опасливо вставшему в стороне, тот проводит пролетку сквозь поредевшую толпу: «Что может говорить Бочаров на кладбище? — неожиданно спрашивает себя Воронцов. — А что бы говорил ты на его месте?» И вдруг — ощущение одиночества, такого одиночества, что в пору бы самому рвануться к рычагу, закричать железным криком… Мирецкий с цинизмом своим был бы спасением. Что бы сказал поручик? Во-первых, дорогой Николай Васильевич, одному за всем усмотреть невозможно и пора обзаводиться помощником. Во-вторых, сами сталевары должны бы были, не дожидаясь твоей указки, наладить помост, если дорожили своей жизнью. В-третьих, ты обязан сказать на кладбище прощальное слово, которое показало бы мастеровым, что ты скорбишь вместе с ними по поводу трагической утраты. И, в-четвертых, найти способ, чтобы Бочаров не смог тебя обвинять… Но погоди, Владимир, ведь он же в чем-то и прав!.. Э-э, дорогой мой, если ты так будешь рассуждать, то откажись от завода и поезжай в Крым разводить канталупы. Никто на заводе не может быть правым, кроме тебя.

Комиссия во главе с самим губернатором прибыла в Мотовилиху на исходе дня. С нею был и полковник Нестеровский, но де-юре, без полномочий, как лицо необъективное. Пока губернские чины обследовали цех, не слушая рабочих, жаловавшихся на тесноту и пагубную спешку, пока губернатор разбирал отчеты, отражающие ход строительства, испытаний и экономии, полковник доверительно говорил зятю:

— Не принимай близко к сердцу, Николай Васильевич. Ни одного завода нет в мире, где бы не случалось всяких бед. Главное, нам найти причину гибели пушек.

— Я все понимаю, Михаил Сергеевич, но эти люди мне были дороги, и могу же я по-человечески их оплакивать.

Губернатор тем временем отложил бумаги, предложил Воронцову и Нестеровскому по сигаре и, поудобнее расположившись в кресле, спросил:

— Как вы полагаете, Николай Васильевич, воспользуются ли этим прискорбным случаем смутьяны?

— Вероятно.

— Заключение комиссии повода им не подаст. Мы убеждены, что собственная неосторожность привела отца и сына Гилевых к смерти.

— К сожалению, это не совсем так! — воскликнул Воронцов.

— Именно так, — нажал на голос губернатор. — Назначьте вдове приличную компенсацию, и дело с концом.

Струве был доволен Мотовилихой: здесь по сравнению с другими заводами спокойно, Воронцов умело направлял стихийные силы и подчинял их себе с завидной гибкостью. По-видимому, и сегодняшний инцидент не слишком-то сбил его с точного курса. И потому Струве, когда комиссия собралась с материалами, со спокойной душою подписал предварительное заключение и решил похоронить его в глубоких омутах архивов.

Когда у заводоуправления осела пыль, взбитая колясками высоких чиновников, Нестеровский и Воронцов направились домой. Капитан нечаянно взглянул на поселок. Огромная тень легла по горе, слила домишки в темную густую массу. Похоже было, что это грозовая туча примкнула к земле, чреватая огненными зарядами.

Наденька встретила отца и мужа сдержанно. Полковник заметил, что она похудела, но не только это изменило ее. В лице, в голосе, в движениях появилась какая-то усталость, и Нестеровский подумал, что скоро будет дедушкой.

— Ты редко бываешь у нас, — сказала она, когда сели за стол и отец, как дома, собственноручно открыл нагретую суповницу. — Левушка здоров ли?

— Я отправил его со Смирницкими на дачу.

Воронцов едва слышал, о чем они говорят. С трудом справлялся с тошнотою: сжимал губы, старался не дышать, не смотреть на мясо. Не выдержал, попросил у прислуги водки. Наденька испугалась, мельком взглянула на посеревшее лицо Николая Васильевича, но сочла лучшим сделать вид, что внимательно слушает отца. Наконец мужчины ушли в кабинет, она распорядилась очистить и проветрить гостиную. Проходя мимо кабинета, услышала, как Николай Васильевич убеждал:

— Опасаться абсолютно нечего. До сих пор принародные выступления Бочарова были вполне миролюбивы.

— Все так, все так, Николай Васильевич, — рокотал отец, — но на всякий случай не повредило бы, когда б я напомнил ему о благодарности.

— Я решительно против… Предпочитаю выступить сам.

— Но я виноват, в конце концов, в том, что подсунул тебе этого негодяя. Как я был слеп!.. Единственный раз в жизни поддался моде — и вот…

— Дальше дерзостей, о которых я говорил, Бочаров не идет. Полагаю, что и Овчинникова следует выпустить.

— Ты здесь хозяин, но… я приказал бы арестовать Бочарова.

«Что-то произошло серьезное», — встревожилась Наденька. Она слышала этот странный гудок, видела, как по Большой улице бежали к заводу люди, но Сима сказала, вернувшись, что пришел какой-то пароход с грузами. Надо будет ее отчитать. «Но почему так боится Бочарова отец, почему оба они говорят об арестах?» — Она хотела постучать, но раздумала.

Пока в Перми качались на качелях, а в квартире Воронцовых был семейный совет, у дома Гилевых собралась почти вся Мотовилиха. Толпа затопила неширокую улицу. Тут были коренные, пришлые, даже приказчики и прислуга с Большой и Начальнической улиц нижней Мотовилихи. Возле ворот они смешивались, молча втягивались внутрь и беззвучно вытекали оттуда. Епишку так поразило это тихое движение, что он издалека уже обнажил лысинку, задергал носом и со взмокшими глазами пристроился к хвосту очереди. Он все вспоминал, как рвал Гилеву бороду на пруду, как нынче хотел зубами отвоевать себе кусок гилевского покоса, и от жалости к себе, от перемоги слез даже употел.

Из открытых дверей в сенки сизо, низко полз ладанный дым. За ним бормотал дьячок, пятнами желтели свечки. Два простых тесаных гроба, закрытые крышками, стояли рядом на сдвинутых столах под освещенным, словно плывущим иконостасом. В головах черным камнем сидела старуха, в которой трудно было признать Наталью Яковлевну. Была в глазах ее великая сушь и слепота. За матерью стояла Катерина, тоже в черном, покачивалась в лад гнусавому напевному чтению. А чуть позади, вытянувшись, стоял Никита Безукладников, и отрешенно-строгим было залубеневшее лицо его. Старухи, как притихшие к ночи галки, сидели вдоль стен, жевали увядшими губами ладанные волны. Мотовилиха миновала гробы, кланяясь в пояс, и в гробах что-то взвякивало, приводя людей в трепет.

«Простите уж меня ради Христа, — мысленно оправдывался Епишка, — уж простите». И содрогнулся от звяка, заткнул рот бороденкою, кинулся вон, замелькал опорками под гору, вслепую определяя дорогу к кабаку…

Бочарова в том доме не было. И он и Костенко старались отвлечься, обдумывали речь на кладбище. Самая пора объяснить народу, как и почему комиссия определила, что Гилевы погибли только по своей вине. Надо доказать, что гибель мужиков при перевозке цилиндров, кончина парней после драки на пруду, нож в спину Бочарова, смерть бомбардира Потехина — не случайные совпадения. Капитан Воронцов в ретивом служении правительству не останавливается даже перед человеческими жертвами.