Валентин Пикуль - Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы

Военнопленный угрюмо промолчал, размяв в пепельнице окурок сигареты. Это был командир немецкого «охотника», взятого на абордаж катером старшего лейтенанта Вахтанга Беридзе. За последние дни этот лысеющий мальчик как-то заметно полинял, в нем уже не было прежнего высокомерия, и, выслушивая вопросы, он тупо смотрел в одну точку, сосредоточенно морща низкий лоб.

Отвечал же он на каждый вопрос точно и обстоятельно…

Разобравшись в пачке бумаг, доставленных в штаб командиром МО-216, Сайманов отложила сторону фотографию немецкого морского офицера. Судя по этому портрету, гитлеровец был уже немолод, лицо – угловатое, губы жестко сведены в ниточку, один глаз его закрывала черная повязка.

Приглядевшись через очки к знакам отличия офицера на фотографии, контр-адмирал спросил военнопленного:

– Вы не скажете, кто этот корветтен-капитан?

– Это командир подводной лодки Ганс Вальтер Швигер.

– Что вы можете сообщить о нем?

– Гросс-адмирал Дениц назвал его национальным героем. Это настоящий ас, которого Геринг сравнивал даже со своим любимцем Мельдерсом, погибшим в начале войны на Восточном фронте. Только Швигер – ас подводный, а не воздушный.

Раскрыв портсигар, Сайманов сказал:

– Мне известен Вальтер Швигер, потопивший «Лузитанию». [11]Это случайно не его сын?

Военнопленный попросил папиросу и, закурив, ответил:

– Нет, герр контр-адмирал, по-моему, однофамилец.

– А похож, – коротко заметил Сайманов, пряча фотографию в стол. – Вопрос, – сказал он, щелкнув ключом ящика. – Что значит появление на севере подводной лодки Швигера?

– Швигер появляется всегда там, где предстоит усиленная подводная война. Последнее время он действовал на английских коммуникациях между Мальтой и Гибралтаром, теперь переброшен сюда. Швигер – опытный и сильный противник. На его счету сто четырнадцать потопленных кораблей…

– Погодите! – перебил немца контр-адмирал. – Ведь англичане еще в прошлом году сообщили о его гибели, и кто-то получил за потопление его субмарины крупную сумму.

– Неправда! – ответил военнопленный. – Это была очередная уловка морского министра. Швигер действительно в прошлом году здорово насолил им в Ла-Манше, но его не так-то легко потопить: в воде он неуловим и скользок, как угорь.

– Значит, ваш флот решил бороться за талассократию на океане посредством неограниченной подводной войны?

– Герр контр-адмирал, я не могу ответить на ваш вопрос точно. Прямых указаний на это не имеется, но Швигер послан на север самим гросс-адмиралом Деницем, любимцем которого он является. Точно так же, как в свое время его однофамилец был одним из приближенных Тирпица. Следовательно, все это проводится с согласия адмиральской квартиры в Берлине…

Допрос продолжался долго Сайманов выяснил подробности о перебазировании немецких миноносцев из Алтен-фиорда в Тана-фиорд – ближе к основным коммуникациям; военнопленный сам проговорился о моральном состоянии офицеров северной флотилии.

– На одном дивизионе подводных лодок, – словоохотливо рассказывал он, – недавно вспыхнул бунт. Дело в том, что на субмарине номер сто восемьдесят семь однажды смыло за борт штурмана. В следующем походе сигнальщики якобы видели ночью, как из одной волны, схлынувшей с палубы, появился этот штурман и снова исчез в море вместе с другой волной. Команда отказалась продолжать операцию. Когда же субмарина снялась с позиции и вернулась в Петсамо, отказались выходить в море команды еще двух подлодок. Вы, герр контр-адмирал, можете не верить в привидения, но вы сами на одном этом факте можете понять, как расшатались нервы у наших подводников. Вполне возможно, что командование, посылая на север субмарину Швигера, экипаж которой состоит исключительно из добровольцев, рассчитывало повысить боевой дух наших матросов. И корветтен-капитан действительно сразу отличился: он торпедировал английский транспорт «Гринвич», потопил эскадренный минодосец «Харди» у острова Медвежьего, недавно удачно атаковал ваш траулер «Абрек»…

Когда военнопленного увели, Игнат Тимофеевич подошел к окну и отдернул штору. Хмурый свет заструился в комнату. До слуха донеслись мелодичные, как игра на ксилофоне, удары склянок с кораблей, стоящих на ветреном рейде.

Контр-адмирал проверил по ним свои ручные часы и, точно отвечая каким-то своим мыслям, тихо сказал про себя:

– Морская война будет не в Ла-Манше и не в Баб-эль-Мандебе, а здесь – у нас… Война жестокая и трудная!

Усталыми шагами он прошелся вдоль стены. Около отдельного стола в углу кабинета остановился. На столе лежала, разбитая на боевые квадраты, карта северного морского театра, и всюду – по голубому полю океана – были расставлены крохотные модели миноносцев, тральщиков, сторожевиков и «охотников».

Сайманов отыскал глазами модель «Аскольда», штормовавшего сейчас около Иоканьги, и вдруг вспомнил: «Рябинин!.. Ведь его сын вызван на сегодня к моему заместителю…»

Когда контр-адмирал вошел в кабинет начальника политотдела, Сережка Рябинин, строгий и немного побледневший, стоял возле стола по стойке «смирно». Капитан второго ранга Петров, держа рапорт молодого Рябинина перед собой, говорил:

– Служба на флоте – дело трудное.

– Трудное, – отвечал Сережка и, приветствуя вошедшего Сайманова, уверенно повторил: – Очень трудное. Я это уже знаю.

– От кого? От отца?

– И от отца тоже.

– Не укачиваешься?

– Нет.

Петров переглянулся с контр-адмиралом. Тот сел в кресло и, веселыми глазами оглядев юношу, вдруг спросил:

– Кто же, товарищ Рябинин, твой любимый герой?

– У меня их много.

– Ну, а все-таки?

И, загибая пальцы, юноша в ответ перечислил скороговоркой:

– Котовский, Лазо, Павлин Виноградов, Гастелло, Гарибальди, Георгий Седов, лейтенант Шмидт, матрос Железняк, Зоя Космодемьянская, Эрнст Тельман, вице-адмирал Дрозд, Феликс Дзержинский…

– Действительно много, – улыбнулся Сайманов. – Ну вот, например, чему ты учишься у Котовского?

– Смелости и находчивости.

– А у Георгия Седова? – спросил Петров.

– Вере в конечную цель.

– А у Дзержинского?

– Силе воли и преданности партии.

– Итак, – спросил начполит, – ты от каждого берешь что-то свое, наиболее характерное, и пытаешься перенести на себя?

– Да.

– Ведь ты еще очень молод, не успел закалить себя, а море требует сильных, мужественных людей.

– Знаю.

– Обожди! А если тебе придется ночами стоять на вахте, не имея даже возможности согреться, ты выдержишь?

– Выдержу.

– А если катер получит пробоину и тебе придется работать в воде по горло, ты выдержишь?

– Выдержу.

– А если противник засыплет вас осколками и пулями так, что нельзя будет даже поднять головы, ты выдержишь? – продолжал капитан второго ранга.