Валентин Пикуль - Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана

– Ты пьешь, а мне не наливаешь, – сказала Кайса.

– Тебе, дорогая, хватит! – И, помолчав, добавил: – Этот, с моноклем, и сейчас бы меня повесил! Смотри, как они нас ненавидят.

– Да, Юсси, они нас ненавидят. А отчего? Потому что мы не хотим больше воевать. А я хочу тебе нравиться. Я никогда еще не хотела так нравиться тебе, как хочу сейчас… Пусть только попробуют вешать!

– Если начнется драка, – дружески посоветовал полковник, – ты пробирайся к выходу. Пуукко где?

– Не беспокойся, я никуда не уйду от тебя, а пуукко лежит в сумочке. Обожди, этот слепой что-то говорит!

Фон Эйрих действительно говорил:

– Как? Чтобы Финляндия вышла из войны и подарила русским все свои завоевания? Чтобы маршал Маннергейм сдался на милость победителя? Да никогда!.. Он солдат, и фюрер недаром подарил ему бронированный «мерседес» – это подарок солдата солдату. Мы, господа, можем быть спокойны, пока у власти стоит человек нашего духа. Вспомните, наконец, что говорил о Маннергейме Геббельс в своей речи по радио в первый же день войны!..

– Он дурак, – сказала Кайса.

– Угу, – промычал Пеккала, разрывая зубами мясо.

К ним подошел фон Герделер:

– Вы приехали на совещание, господин полковник? Я от души приветствую вас в этой северной цитадели и буду счастлив быть к вашим услугам. Должен сказать, что вы, госпожа Суттинен-Хууванха, выглядите превосходно. Это платье более вам к лицу, нежели передник «Лотта Свярд».

Он пригляделся к финке внимательнее и заметил в ней большую перемену. Кайса действительно похорошела, ее лицо округлилось, и худоба фигуры как-то терялась в складках черного траурного платья.

«Хм, недурна, совсем недурна», – подумал инструктор, но в этот момент Юсси Пеккала выплюнул на тарелку кость и сказал:

– Послушайте, оберст, вы не получили ответа на то подлое письмо, которое послали в «Палацци мармори» на Кайво-пуйсто в Хельсинки?

– Не понимаю вас…

– Да бросьте вы, оберст! Вы все понимаете. Мы столкнулись лбами, но мой лоб оказался крепче вашего…

«Что сказать ему?»

– А вот я получил ответ, – засмеялся полковник.

– Я…. – начал было фон Герделер, но слова застряли у него в глотке, и, круто повернувшись, он пошел к своему столику, тяжело раздумывая: «И с этим человеком мне суждено еще встретиться на совещании… Но погоди…»

– Он писал в «Палацци мармори»? – спросила Кайса.

– Что?.. Пойдем-ка спать, дорогая.

– Пойдем.

В тесном мансардном номере, стягивая через голову куртку, полковник сказал:

– Понимаешь, Кайса, он хотел подвести меня под пулю. Но его донос пришел по назначению, когда русские уже вломились в Виипури, и наши генералы впервые почесались: а вдруг придется с немцами рвать?.. Ты ложись к стенке… Да, и эта сволочь еще говорит тебе любезности.

– Хватит, Юсси, теперь нам никто не помешает. Никогда! И я тебя люблю, я тебя так люблю, что даже страшно…

Кайса вдруг заплакала, вздрагивая острыми плечами.

– Ну что ты плачешь? – сказал полковник. – Ведь я тебя тоже… – Помолчал немного и добавил сумрачно: – Люблю.

Прошел один день, второй, третий – совещание не начиналось. Финские офицеры, прибывшие в Петсамо, пили водку, играли в карты, обсуждали события. А события наваливались страшные, было неясно – чего ждать, на что надеяться и не лучше ли совсем не являться на это совещание. Командиры северных прифронтовых районов, вроде полковника Пеккала, вели себя неуверенно: положение обязывало их сглаживать все углы, которые появлялись на стыках двух союзных, но тайно враждующих армий. Каждый день можно было ожидать провокации со стороны немцев и открытого мятежа со стороны своих же солдат. Финские офицеры как-то совсем непроизвольно разделились на две группы. Одна из них, самая многочисленная, устраивала в лесу какие-то сходки, возвращаясь поздно вечером в город. А однажды на берегу Печенги-реки запылали высокие костры, раздались звуки Берньеборгского марша, и шюцкоровцы вернулись в Петсамо строем, распевая: «Суоми, милая Суоми, нам нищета твоя светла!..» Другие офицеры – их было меньшинство – сидели по домам, старались не встречаться глазами, писали своим семьям завещания. Все было напряженно в эти дни до предела, и Юсси Пеккала часто кричал на Кайсу:

– Ну, куда ты пихаешь эту грязную рубашку! Я ее выбросил, а ты ее снова в чемодан!

Кайса отделывалась молчанием. В это суровое время она переживала свою вторую молодость. Не удалась первая, и совсем неожиданно вдруг размякло что-то в ее душе, осветилась она изнутри, началось все заново. Она чувствовала, что пугает полковника этой своей страстью, непонятной даже для себя, но ее словно кто подменил, и впервые за долгие годы унижений и грязи она стала по-настоящему счастливой.

– Только бы скорей закончилась эта дурацкая война, я устала от нее. И ты, Юсси, устал, мы все устали…

Наконец настал день совещания. Видно, что гитлеровское командование сознательно выжидало. Ему хотелось выяснить, в каком направлении поведет страну новое правительство. Но Маннергейм молчал, и обстановка не терпела больше промедления – совещание началось.

Открыл его, как и следовало ожидать, опытный и ловкий демагог – оберст фон Герделер. Юсси Пеккала сидел в первом ряду кресел, слушал, и ему с первых же слов стало ясно, куда клонит инструктор. Конечно, все это рассчитано на шюцкоровцев. В целях безопасности – чьей безопасности? – надо сохранить в селениях Лапландии немецкие гарнизоны. Кое-где их надо даже усилить. Придать артиллерию. Когда озера замерзнут, создать на льду посадочные площадки для самолетов. Повести борьбу с «лесными гвардейцами». Ну, еще что?

Какой-то толстый, необыкновенно рыжий капитан, сидевший рядом с Пеккала, быстро записывал в блокнот основные положения доклада. «Валяй, валяй», – подумал полковник, и ему захотелось толкнуть дурака-капитана под локоть, чтобы карандаш выпал и куда-нибудь закатился.

– Полковник Юсси Пеккала! – вдруг крикнули от дверей.

Командир района Вуоярви встал, и рыжий капитан захлопал себя по коленям, стал заглядывать под стулья – нет карандаша.

– Виноват, – извинился Пеккала и пошел к выходу.

За дверями он увидел взволнованного Раутио Таммилехто – молодого, совсем мальчика, вянрикки своего штаба.

– Ты как сюда попал?

– Херра эвэрсти, случилось непоправимое, – ответил вянрикки, прикладывая к кепи дрожащие пальцы.

– Что?

– Командиры наших рот стали прятать оружие. Среди солдат ведется какой-то отбор. Появились слухи о полном роспуске армии. А «лесных гвардейцев» держат под стражей…

В одну минуту Пеккала домчался до Парккина-отеля, стремительно взбежал по лестнице в номер, сказал:

– Кайса, собирай вещи и завтра возвращайся в Вуоярви, а я еду сейчас…