Ахмед Боков - Сыновья Беки

– Ну тогда дай им сена и зерна. У нас нечего караулить.

– Вас самих надо караулить!

– Слышите, люди, – Малсаг повернулся к толпе, – что он говорит? Мы что, скот или звери, чтобы нас охранять? Как они охраняют, нам известно. В нашем селе и раньше стояли на постое. Помните, военные стояли?

Чуть не каждого второго обвиняли, называли абреком. А сколько семей оставили голодными – забрали для коней последнее зерно. И вот теперь нам навязывают новых мучителей.

– Не соглашайтесь! – крикнул кто-то из толпы. – А то получится, как в пословице: «Курица сама нашла себе нож».

Ази с трудом успевал слушать Малсага и переводить его слова приставу.

– Арестовать его! – зарычал вдруг Сахаров.

– Вот ты и нашел себе нож! – ехидно кивнул Ази.

Двое конных казаков стали пробиваться сквозь толпу к Малсагу.

– Беги! Не поддавайся им! – кричали из толпы.

Но Малсаг не тронулся с места. Люди вокруг расступились, и, когда к нему подъехали стражники, он стоял, готовый на все.

– А ну, иди вперед! – крикнул один из всадников.

Малсаг не двинулся с места.

– Кому говорят, иди! – казак направил коня прямо на Малсага. Тот схватил его за уздцы и остановил.

Народ заволновался. Одни кричали, что Малсаг сам виноват – не нужно было дразнить пристава, другие говорили, что это насилие – он и сказать-то, мол, ничего не успел. Казалось, подпали спичкой – и площадь вспыхнет. Были в толпе такие, кто готов костьми лечь, а не дать приставу сделать свое черное дело.

Толпа на площади сейчас очень напоминала отару овец, напуганную волками и прижавшуюся к обрыву. Сквозь эту беспорядочную массу к Малсагу пробивались Исмаал, Дауд, Алайг, а с ними его родственники. Не отставал от других и Хасан.

– Выполняй приказ! – скомандовал Ази. – Сопротивление может стоить тебе жизни.

В ответ на его окрик Малсаг только ухмыльнулся.

– Отпусти коня! – взревел стражник и, склонившись, плетью наотмашь ударил Малсага.

Замахнулся еще. Малсаг закрылся от удара руками. Но з этот миг другой казак огрел его сзади. Малсаг вырвал из-под черкески кинжал.

– Сабли наголо! – приказал пристав, увидевший блеснувшее на солнце лезвие.

Стражник не ждал в изготовке, как Малсаг, а тотчас же рубанул шашкой, и только подоспевший Алайг спас Малсага: он схватил казака за ногу и рванул с коня. Шашка скользнула, слегка оцарапав лицо. Но именно это оказалось той спичкой, от которой вспыхнула площадь.

Увидев кровь на щеке у Малсага, в толпе закричали:

– Шашками бьются, изверги!

– Его ранили!

– Бей гяуров!

– Назад, вы все село погубите! – кричал перепуганный насмерть Ази.

Белый от страха Шаип-мулла канючил перед лицом Торко-Хаджи:

– Видишь, Хаджи, как все обернулось? А если бы ты призвал их к спокойствию, может, все и обошлось бы. Тебя бы они послушались.

– Ничего, – отвечал Торко-Хаджи, – рано или поздно это должно было случиться. Народ озлоблен насилием.

Сразу после удара Малсаг кинулся на всадника, которого стянул с коня Алайг.

– Не надо! – схватившись за живот, застонал тот. Исмаал и Дауд бросились к другому казаку. Исмаал стащил его с лошади и схватил за горло, а Дауд снял оружие. Подоспел и Хасан. В руках у него был кинжал. Он огляделся. С кем расправиться? Один уже держится за живот – ранен, с другим справятся Исмаал и Дауд. И вдруг совсем близко он увидел конного стражника в окружении толпы. Хасан поспешил туда. Но прежде чем он пробился, того уже свалили с коня.

– Пирстоп! Пирстоп сбежал! – закричали в толпе.

– Не дайте ему уйти!

Лавина подалась вперед. Хасан вложил кинжал в ножны и ринулся к фаэтону.

Фаэтон поехал не по центру села, как въезжал, а свернул в боковую улочку. Два уцелевших казака из охраны поскакали за приставом. Хасан бежал за ними.

Наперерез фаэтону выскочил с колом в руке Гойберд, видать, откуда-то из плетня выхватил. Он одним ударом свалил всадника. Другой ускакал.

Когда Хасан подлетел, Гойберд уже снимал оружие с поверженного казака. Тот не двигался. Похоже, потерял сознание.

– Хороша винтовка! – сказал Гойберд и цокнул языком. – Клянусь богом, хороша! Эх, Рашид… – Он глубоко вздохнул. – Возьми, Хасан, шашку. Пригодится тебе.

Хасан перекосился от досады. «Шашку». Ему бы винтовку. Зачем она Гойберду? У него же нет кровника! Но о том, чтобы попросить, и думать нечего. Не отдаст. Хасан склонился над стражником и вдруг услыхал:

– Не убивай меня, дома дети…

Хасан молча отошел от раненого стражника.

Площадь быстро пустела. Боясь, как бы не прискакали на расправу новые казаки, люди спешили убраться восвояси.

Хасан поискал глазами, но никого из своих не увидел.

Держась поближе к плетням, плотно прижимая при этом винтовку, торопился домой и Гойберд.

Убитых не было. Раненых – пятеро. Удравший в начале заварухи Ази теперь вернулся и подбирал раненых стражников.

– Вы, может, думаете, власти простят вам? – ворчал он. – Ни за что! А кое-кто даже очень дорого поплатится! Я не сын своего отца, если не поплатится!

Один из раненых стражников, когда его поднимали на арбу, вдруг проговорил на чистом ингушском языке:

– Воды дайте!

– Ты ингуш? – удивились те, кто держал его. – А как же ты с ними, с гяурами, оказался?

– Так и оказался. Чтобы дети не умерли с голоду! Нет у меня ни клочка земли…

Две недели Хасан не ночует дома. И Кайпа, которая раньше делала все возможное, чтобы дети постоянно были у нее на глазах, сейчас вся замирала от страха, едва завидев Хасана. А приходил он разок-другой, и то только ночью.

Власти охотятся за теми, кого считают зачинщиками и активными участниками беспорядка во время схода. В их числе и Хасан. Арестован пока только Малсаг. Его схватили на пути во Владикавказ.

О Хасане властям известно все, что он делал на сходе: как носился с кинжалом, как снял шашку с раненого Гойберда, который ударом кола свалил казака и забрал себе винтовку, будто бы забыли. Видать, в общей свалке не заметили. А на Хасана кто-то донёс, будь он проклят. Трижды приходили с обыском. Потому Кайпа и боится. Стоит сыну войти – ей уж мерещится: стражники окружают дом и вот-вот схватят Хасана. И теперь она умоляет его не приходить домой. А Хасан, пожалуй, даже и рад этому. По молодости лет он еще не тяготится своим скитальчеством. Плохо ли: бывает, где хочет! Даже коня у Фрола угнал!..

…Нюрка вывела лошадь далеко в степь и отдала ее давно уже ожидавшему Хасану. Он поблагодарил и вскочил на коня. Девчонка поначалу, как всегда, улыбалась ему, но, когда он тронул коня, погрустнела, пошла с ним рядом и вдруг сказала:

– Приезжай еще!

Хасан молчал. Тогда она прошептала:

– Я тебе еще одного уведу!..

– Не надо! – покачал головой Хасан.