Ахмед Боков - Сыновья Беки

…Кайпа тоже чуть не плакала. Она сидела и гладила шелковистые волосы Султана, что жался к ней, как цыпленок к наседке.

Снова и снова не давали покоя мысли о сыновьях, которые все еще так и не оперились. Хасан где-то пропал без вести, теперь Хусен что-то замышляет… Тянется к плоду, которого ему не достать…

Жизнь идет, а думы все те же. Уже и поседела Кайпа раньше времени. Мудрено ли при таких горестях да непосильном труде?

Хусен ушел к мечети. Он ждет добрых вестей. А мать по-прежнему боится только одного: не лишили бы ее и этого сына.

– Нани! Что ты сидишь в темноте? Зажги лампу! – восторженно крикнул, вбегая, Хусен.

И не успела она ответить, сын сообщил:

– Власть перешла к беднякам!

У Кайпы даже выражение лица не переменилось.

– Как это власть может перейти к беднякам? Ты, верно, не понимаешь, что говоришь!

– Все понимаю, нани! Может, это не я пришел, от мечети, а ты? – Хусен улыбнулся. – Своими ушами все слышал. Русский приехал из Владикавказа! Дауд тоже с ним был! И еще один…

– И все же ты, видать, что-то не так понял. Как могут бедняки держать власть в своих руках?

– Они не одни. С ними Ленин! Это самый главный болшек! Слышишь? Сказали, что земли помещиков раздадут бедным! И войне конец!

Сомнения Кайпы поколебались.

– Дай бог, чтобы это была правда, – сказала она.

– Считай, что бог уже дал! – крикнул Хусен и устремился к двери.

– Ты куда?

Он не ответил. Кайпа вышла вслед за сыном. Хусен торопливо разгружал арбу с дровами. Кайпа про себя удивлялась, чего он так спешит, но молчала. Только, когда сын стал запрягать лошадь, снова спросила:

– Куда ты среди ночи?

– В поместье, к Угрому.

– Это еще зачем?

– Нам тоже причитается доля.

– Какая доля?

– Такая… как всем.

Хусен, не оборачиваясь к матери, занимался своим делом.

– А ну, распрягай! – крикнула Кайпа. – Не успел из одного омута выбраться, в другой хочешь угодить?

– Ни в какой омут я не кидаюсь, – сказал Хусен, бережно отстраняя мать, которая попыталась сама распрячь коня. – Нечего тебе за меня бояться, нани. Я не на грабеж собираюсь. Мы все столько лет ждали этого дня…

– Надо еще подождать, посмотреть, что люди станут делать.

– Тогда уже поздно будет.

– Тем лучше. А сейчас не поедешь – и все тут.

– Нет, поеду, – сказал Хусен, беря лошадь под уздцы.

Кайпа вцепилась с другой стороны. Хусен хлестнул коня. Тот, хоть Кайпа и сдерживала его, тихо тронул вперед, решил, видно, слушаться того, кто владеет кнутом. Отпустив коня, Кайпа опередила арбу и легла перед воротами, преградив путь.

– Только через меня ты уедешь со двора!

Хусен остановился. Он просил, умолял:

– Нани, ну, пожалуйста, пусти меня. Встань.

– Ни за что!

– Ну и лежи.

Спрыгнув с арбы, Хусен выбежал за ворота.

Было то время, когда старый месяц совсем ушел, а новый еще не показывался, поэтому хоть в небе и ясно, а ночь темная. Но вокруг все гудело. За селом громыхали повозки, покрикивали возницы на лошадей. Люди гнали их, словно наперегонки. Пешему на дороге и ступить негде, держись только обочины. Весь путь до угрюмовского поместья заполнен арбами.

Впереди послышался неистовый лай собак. Хусен узнал их по голосам: это помещичьи. Раздались выстрелы. Собаки завизжали… и умолкли…

Арбы и люди остановились. Хусен протиснулся вперед. Послышались окрики:

– Назад! Вы отсюда ничего не увезете!

– Увезем! Хоть на четвереньках стой. Все, что надо, заберем!

– Чего так стараешься? Не наследство же твое отбираем?

– Не наследство. Тем оно и хуже. Я в ответе за все это добро!

Хусен узнал голос Зарахмета.

– Перед кем отвечать собираешься?

– Перед хозяином. А кто хозяин, вы не хуже меня знаете!

– Прошло время твоего хозяина! Мы сами ответим перед ним. Ты лучше уйди по-хорошему, пока добром просим!

Арбы двинулись вперед. Боясь, как бы его не растоптали, Зарахмет отошел с дороги.

– Так вам это не пройдет! – говорил он проезжающим мимо. – Вдвойне заплатите за все. Думаете, Угром не вернется? Обязательно вернется. И падишах тоже сядет на свое место. Вот тогда и поглядим, что с вами будет. С вами и с этими, как их, болшеками, которые вас науськали…

Народ не слушал помещичьего приспешника. Кого может запугать собачий лай из-за плетня?

– Ты не горюй, Зарахмет, – услышал вдруг Хусен голос Исмаала.

– А я и не горюю.

– Если Угром и не вернется, – продолжал Исмаал, – я тебе дело найду. Теперь у меня будет хозяйство, поставлю тебя приказчиком.

Все засмеялись. Зарахмет промолчал.

Впереди зашумели. Хусен побежал туда.

Шла перепалка со сторожами.

Едва Угрюмов со своей семьей и прислугой убрался подальше от беды, а попросту говоря, сбежал, как заяц, Зарахмет и трое сторожей-сагопшинцев решили, что, если случится какая заваруха, тут-то все помещичье добро им и достанется. Потому они теперь и злобствовали. И больше других Товмарза, только недавно нанявшийся в сторожа-охранники к Угрюмову. Он первый закричал:

– Куда вы? А ну, назад!

– И ты туда же?

– Смотрите, к кому перешло хозяйство Угрома!

– Собаки тоже сторожили. Видел, что с ними сделали?

– Люди! – крикнул кто-то из толпы. – Что вы с ним разговариваете? Мы же не упрашивать его сюда пришли!

Толпа подалась вперед. Один из двух других сторожей махнул рукой и отошел в сторону, а другой вместе с Товмарзой попятился назад и щелкнул затвором.

– Оружием не балуйтесь! Вам же будет хуже. У нас тоже есть оружие. Мы односельчане гнечего нам с вами ссориться…

Но выстрел раздался.

– Кто стрелял?

– Кто?

– Кто? Товмарза?!

– В кого попал?

– Ах ты, рыжий кот, куда же теперь денешься?

– Бей его, ослиного брата!

Толпа хлынула вперед. У обоих сторожей вырвали винтовки. Что сделали с одним из них, Хусен не знал, но, когда били Товмарзу, он тоже дал ему свою долю тумаков за все обиды прежних лет и за нынешнюю. А Хусену было что вспомнить этому негодяю. Не забыл он и того, как брат вернулся с поля со шкурой их мерина.

– Бейте, бейте, – исступленно кричал Товмарза, – дороже заплатите, никуда не денетесь!

Одно удивляло Хусена: никто не заступался за Товмарзу. Тут не было Элмарзы, но люди из их тайпа были. Такого Хусен еще никогда не видел и не слышал. Люди одного тайпа всегда вставали на защиту своего. Выходит, никто из них не поддерживал Товмарзу?

Наконец народ заполнил помещичий двор. Все бросились к амбарам.

Хусен увидел Соси с Тарханом и приостановился от удивления: «И эти здесь? Им-то чего не хватает?» Соси наполнял мешки, а Тархан таскал их на арбу.

– И ты тут, Соси? – услышал вдруг Хусен голос Гойберда.

– Может, я, а может, и мой отец. Это не твое дело.

– Что я слышу? И Соси тут! – вступил в разговор Исмаал.