Сьюзен Кинг - Кровавая королева

— Не мне, а нашему роду, — с горечью поправила я. — Когда-то меня похищал Крайнен из Атолла, собиравшийся выдать меня за Дункана, которому теперь предстоит стать королем. Что ж ты не отдал меня ему? — Не успев договорить, я уже пожалела о сказанном, ибо в той стычке погиб мой брат, защищая меня.

— Старый Малькольм хочет сохранить престол для своего рода, — сузив глаза, промолвил Боде. — Дункан назовет преемником своего сына, и так пойдет дальше. Нас это не устраивает.

Я кивнула:

— Прямое престолонаследование противоречит кельтским законам.

— Вот именно. Наш род, а не их должен по праву выбрать следующего короля скоттов.

Начались весенние дожди, причем лили они с таким упорством, что мы проводили у очага гораздо больше времени, чем обычно. Долина, Мэв, Элла и я каждый день собирались в зале, где было достаточно светло, тепло и просторно, чтобы расстелить ткани, из которых мы шили мое приданое. Однако шитье мне быстро надоедало, и я возвращалась к давно начатой вышивке, которую намеревалась теперь закончить. Это был отрез беленого полотна длиной в эль [7] Эль (англ. ell) — старинная мера длины, равная 45 дюймам, или 1,143 м. и чуть уже в ширину, с декоративной вставкой, который по завершении можно было бы использовать в практических целях. Я потратила несколько месяцев на шнуровой орнамент и потеряла не меньше пинты [8] Пинта—мера объема жидкостей и сыпучих веществ, равная 0,568 л. крови от уколов иголкой. Я очень гордилась своим рисунком: центральная часть вышивки состояла из фигур и предметов, скопированных мною с резных камней пиктов, — я часто бродила по полям Файфа и срисовывала древние изображения воинов, зверей и птиц. Я вышивала яркими шерстяными нитками — коричневыми, черными, синими и красными, пользуясь еще теми мотками, которые были спрядены моей матерью. Таким образом, в моей вышивке присутствовала и ее рука. А когда я перееду в Морей, эта вещь будет напоминать мне о родном доме.

Сидя день за днем в зале со своей вышивкой и корзинкой с шерстью, я слушала рассказы Долины или разговоры мужчин, которые часто собирались у Боде в другом конце зала. Они обсуждали события, которые могли оказать влияние на Файф и даже на всю Шотландию. Я знала, что жена мормаера должна быть в курсе подобных проблем и не ограничиваться лишь ведением домашнего хозяйства.

То и дело в зал входили гонцы, а однажды, приняв и отправив двоих с поручениями, Боде собрал в зале всех своих стольников.

— Король Англии и Дании Кнут движется на север со своим войском, — сообщил он. — Нам об этом сообщил Сайнил, мормаер Ангуса. Он говорит, что Кнут уже отправил свои ладьи в Северное море, но может напасть на Шотландию и с юга. Он намерен начать войну, если ему не удастся договориться с королем Малькольмом о правах и границах.

Я затаила дыхание. Англия была нашим непосредственным южным соседом, с которым мы часто враждовали. Испокон веков мы то вступали в вооруженные конфликты, то заключали перемирия, сопровождавшиеся передачей тех или иных земель. Саксы были подобны волкам у южных пределов Шотландии, а викинги подобно воронам и драконам угрожали нам с востока и запада.

— Я пошлю письмо Сайнилу из Ангуса и сообщу, что намерен присоединиться к нему и остальным мормаерам, которые собираются встретиться с королем в Дунсинане и обсудить угрозу вторжения Кнута, — заявил Боде.

Несмотря на то что у него были довольно натянутые отношения со старым Малькольмом, Боде был готов на все ради Файфа и Шотландии.

— Мы будем настаивать на том, чтобы король сохранил видимость мира, — добавил Боде. — Кто поедет со мной в Дунсинан?

Несколько мужчин встали, среди них Руари и его братья.

Я продолжала молча шить, слушая и считая часы.

Когда Долина и ее свадебные приготовления окончательно мне наскучили, я упросила отца позволить мне на пару дней уехать в гости к Биток и Маири, которые жили в холмах. Упражняться с оружием мне больше не позволяли, так как Долина начала проявлять неожиданную заботу о моей душе, — она обсудила мои занятия с отцом Ансельмом и теперь опасалась, что налет ереси может помешать свадебным приготовлениям, поскольку Римская церковь не одобряла применение оружия женщинами. Кельты никогда ничего не имели против таких занятий, учитывая многочисленные и славные истории их женщин-воительниц, и Боде пытался убедить ее, что мое будущее положение может потребовать от меня подобных навыков.

И тем не менее, не столько из страха Божия, сколько от страха перед папой мне запретили упражняться во дворе. И отец Ансельм с вечно хитрым выражением лица, похоже, был чрезвычайно горд своей маленькой победой. Поскольку я по-прежнему занималась с ним грамматикой и арифметикой, то вызвалась изучать еще и греческий язык, и Боде счел это хорошей идеей.

Так я с непривычным для себя рвением взялась за изучение альфы, беты, гаммы и дельты, поскольку это вызывало раздражение у отца Ансельма. Дростан, занимавшийся вместе со мной, тоже искренне наслаждался изучением нового предмета.

Боде с готовностью согласился отпустить меня к троюродной сестре и назначил эскорт, который должен был сопровождать меня до их дома. Охрана состояла из Руари, старшего брата Биток Лахланна и Дуфа Мак Дуфа, моего двоюродного брата с отцовской стороны, — он был одним из самых искусных воинов отца и носил прозвище Чёрн Мак Чёрна, что вполне отражало его угрюмый нрав и соответствовало цвету волос, унаследованному от пиктов. Мы отправились верхом, то и дело отмахиваясь от комаров.

Биток приходилась мне не только троюродной сестрой, но и ближайшей подругой. Ее отец был таном небольшой области в Файфе, а мать Маири, миловидная темноволосая женщина, являлась одной из многочисленных двоюродных сестер Боде. Брат Биток Лахланн, который был у нас самым юным стольником, со временем должен был унаследовать владения своего отца. А пока ими управляла Маири, совмещая хозяйственные обязанности с целительством. Я любила бывать в их доме, расположенном среди холмов. После смерти матери лишь у его очага я могла узнать о травах, гаданиях, родственных узах и дружеском тепле.

Боде отпустил меня, не сомневаясь в том, что мои родственницы смогут смирить мой нрав. Однако он не догадывался, что Маири учила меня новым заговорам и заклинаниям, а порой и гадала мне. В день приезда, вечером, когда мы сидели за ужином, состоявшим из тушеных овощей, баранины и толстых соленых овсяных лепешек, я рассказала Биток и ее матери о странном эпизоде в Абернете, когда я видела мужчин, мечи, птиц и лошадей в багровых лучах восходящего солнца.

— Я знала, что в тебе когда-нибудь проснутся провидческие способности, — улыбнулась Маири, наклоняясь ко мне. — Зачастую смысл посылаемых нам знаков становится ясен лишь по прошествии времени. Если бы мы все знали свою судьбу, то боялись бы выйти из дома. Не волнуйся, эти знаки говорят не столько о твоем будущем, сколько о будущем Шотландии.