Александр СЕГЕНЬ - Невская битва

Андреас давно угадал мечту строптивого русского князя — он хочет заманить рыцарей Тевтонского ор­дена туда, к северу, где река Эмбах" впадает в Пей-пус 100 . Семь лет назад там, на льду Эмбаха, Александр с отцом успешно разгромил войско ордена, пустив многих рыцарей под лед реки. Но теперь Андреас фон Вельвен сделает все возможное, чтобы не доставить ему такого удовольствия, он не пустит его к Эмбаху, а сбросит на лед озера и там уничтожит.

Шел третий день после того, как передовой, до­вольно крупный отряд ордена вступил в бой со значи­тельно меньшим по численности дозорным отрядом Александра и полностью разгромил его. Александр потерял в бою нескольких лучших своих витязей — погиб главный новгородский воевода Домаш, смер­тельно раненными были увезены с поля боя двое дру­гих славных вояк — главный тверской воевода Кербет и оруженосец князя Савва, тот самый, который подру­бил столб и повалил великую ставку Биргера в битве на Неве.

Тогда, на Неве, взошло солнце Александра. Здесь оно должно погаснуть.

Два года назад, находясь в Дарбете, Андреас гото­вил войска, чтобы идти на помощь объединенной скандинавской рати, когда вдруг узнал о том, что Александр, проявив какую-то неслыханную прыть, наскочил на шведов, норвежцев, финнов и датчан в месте впадения речки Ингеры 101 в Неву и нанес им со­крушительное поражение. Доблестные викинги, по­сланные папой Григорием, претерпели такой позор, что датчане, к примеру, и вовсе запретили где-либо упоминать о своем участии в том походе. Тогда же двое сыновей датского короля Вальдемара, Кнут и Абель, вывели войско из Ревеля, чтобы вместе с Ливонской комтурией Тевтонского ордена идти с войной на Гар-дарику.

У Вельвена были и свои личные счеты с Александ­ром, Он не забыл, как тот переманил на свою сторону нескольких рыцарей, бывших швертбрудеров. Те сна­чала остались в Гардарике, дабы изучать русские нра­вы, а затем, когда юнгмейстер Андреас пришел, чтобы забрать их, выяснилось, что они все приняли схизма­тическую веру, лишились папской благодати и пере­шли на службу к Александру. Понятное дело, что швертбрудерам, разгромленным литовцами, трудно жилось в лоне Ливонской комтурии, но — такое пре­дательство!..

Правда, один из предателей происходил-таки из русского рода. Предки его владели небольшим город­ком на самой западной окраине Черной Руси 102 . Горо­док назывался то ли Райчов, то ли Радшов, но когда он вошел в состав земель Тевтонского ордена, то, как и положено, стал именоваться Радшау, так же пере­именовался и род владетелей городка, принявших гер­манские обычаи. Однако, сколько волка ни корми, он все в лес смотрит, сколько русского ни очеловечивай, на нем все равно русская шкура вылезет. Вот и Рад­шау переметнулся, снова русским стать захотел. Ну ладно бы один, а то еще двух товарищей своих прихва­тил, тоже, между прочим, неплохих рыцарей.

Каким-то боком это вылезло и против самого Вель-вена. Он должен был вот-вот получить титул ландмей-стера Ливонской комтурии, чтобы затем стать гросс­мейстером всего ордена. Но тут вместо него ландмей-стером был провозглашен Дитрих фон Грюнинген, а Вельвену пришлось довольствоваться титулом вице-мейстера.

Тогда не удалось вовремя прийти на помощь ви­кингам. На южных рубежах подняли восстание литов­цы и латыши, и фон Грюнинген вынужден был идти их усмирять. Поход на Гардарику возглавил вицемей-стер Андреас и двое датских принцев. Сын псковского князя Владимира, беглый Ярослав, который вместе с матерью жил в орденской крепости Оденпе, подпи­сал великую скру — грамоту, в которой объявлялось, что отныне все Псковское королевство подарено в веч­ное пользование епископу города Дарбете. И эту, в сущности, ничего не стоящую скру Вельвен показы­вал всему народу и рыцарству, взывая идти на Плес-кау и изгонять оттуда русичей.

Несмотря на немецкую власть, Дарбете в то время все еще оставался Юрьевым — русским городом, с рус­скими обычаями и нравами, и сколько ни старался вицемейстер Андреас, ему не удавалось собрать войско из русских жителей города. Он приказал повесить не­сколько десятков бунтарей, призывавших юрьевцев не подчиняться немцам, но и это не помогло. В итоге ему пришлось довольствоваться одной только чудью, как именовали эстов русичи. А в решительные мгнове­ния битвы на этот сброд — никакой надежды. Хороши только чтобы добивать поверженного врага, когда ис­тинному рыцарю становится отвратительно руки ма­рать.

Не встретив никакого сопротивления, немцы, дат­чане и эсты дошли тогда до русской крепости Изборск, по-немецки именуемой Эйзенборгс, и осадили ее. Ве­ликая дарительная скра Ярослава Владимировича не подействовала и на защитников крепости, они продол­жали крепко обороняться. С великим трудом захватив Эйзенборгс, тевтоны не могли сдержаться от ненавис­ти, убивая всех подряд, не различая мужчин и жен­щин, стариков и детей.

Помнится, один из рыцарей, Даниэль Шепенхеде, проявил малодушие. Подъехав к Вельвену, он возму­тился:

— Разве христиане могут убивать детей, стариков и женщин?

— Возьмите себя в руки! — грозно ответил ему вицемейстер. — Они убивают не детей, а выродков рода человеческого, не женщин, а плодовитых ехидн, не ста­риков, а увядший чертополох! Если вы будете и впредь относиться к русским схизматикам как к людям, вам

больше нет места в нашем священном воинстве.

Говоря это, он держал в руке свой изящный фауст — стальной чекан в виде кулака с ножом, насажен­ным на длинную рукоять, и в подтверждение своих слов Андреас фон Вельвен ловко подшиб им пробегаю­щую мимо девчонку лет десяти, да так, что раскроил ей череп, и она, мигом испустив дух, беззвучно упала на землю, орошая все вокруг себя молодой ярко-крас­ной кровью.

Потом к Эйзенборгсу пришло ополчение из Плескау, весьма богатое, их шлемы и латы сверкали на солнце подобно зеркалам. Сам Гавриил Гориславич, псковский воевода князя Александра, вел за собой это войско. И оно было полностью разгромлено рыцарями ордена у стен Эйзенборгса, рассыпано по окрестностям и уничтожено, несмотря на то, что там были отменные воины и превосходные лучники. Сам Гавриил Гори­славич погиб в битве, сраженный точным ударом ко­пья.

Как приятно было сейчас Андреасу вспоминать те дни! Хронист ордена Петер Дюсбург тогда радостно на­писал в своих рифмованных летописях:

Злых жителей Эйзенборгса мы истребили нещадно,

Чтоб и другим было и впредь неповадно.

Только не весело это было узнать горожанам Плескау.

Так называется город в Русской земле — Плескау.

Люди там проживают свирепого нрава.

Войско их налетело на нас и слева, и справа.

Метко стреляли по нам их быстрые стрелы.