Иван ФИРСОВ - От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

— Англичане, ваше величество, по своим законам поступают. Прошлым столетием «Навигацкий акт» 18 сочинили на свою пользу, прибыль немалую собирают с купцов. Нынче и нам следует свои интересы блюсти. О том мы с Никитой Иванычем соображение имеем.

Императрица впервые слышала о «Навигационном акте» англичан. Ее обычно раздражала неосведомлен­ность, но сейчас она вида не подавала. Чернышев мно­го лет провел в Англии и тамошние порядки знал луч­ше всех приближенных.

— Теперь-то что предпримем, Иван Григорьевич?

— Снарядим эскадру, ваше величество, пошлем по весне к Норд-Капу крейсировать. Урезоним арматоров.

— Так-то по делу, — согласилась императрица, но графа не отпустила.

— Помнится, Иван Григорьевич, ты мне запрош­лым годом поведал о проделках герцогини Кингстон.

«Еще что», — не показывая виду, неприязненно по­думал граф. На днях он получил письмо от англичанки. Она вдруг расщедрилась ни с того ни с сего и довольно назойливо просила его, графа Чернышева, принять от нее в дар полотна каких-то живописцев. Граф до сих пор был в недоумении, что ответить досужей дюкесе.

— Как же, помню, ваше величество, — через силу улыбнулся граф, — довольно настырная особа.

— Вот и я о том же толкую, — словно обрадовав­шись, в тон Чернышеву ответила императрица. — По­сол наш Симолин надоел мне письмами. Напрашивается сия персона в гости к нам. Якобы в Англии ее оскор­бительно обижают. На днях посол переслал мне ее пись­мецо. Неизвестно по какой причине, вдруг предлагает принять от нее в дар несколько живописных картин.

Екатерина смолкла на мгновение. Список картин дюкеса сообщила, и императрица уже пометила жела­тельные ей картины из галереи, доставшейся дюкесе по завещанию от мужа. Теперь Екатерине не терпелось не столько, чтобы поскорее познакомиться с герцоги­ней, сколько полюбоваться ее подношениями.

Как понял Чернышев, дело оставалось за малым, коим образом, без особой огласки, переправить подар­ки в Петербург.

— У нас в Ливорно, ваше величество, эскадра Козлянинова зимует по вашему повелению. По весне оная прибудет в Кронштадт. Им как раз с руки, пойдут Анг­лийским каналом. Мыслю, для них сие не составит осо­бых забот.

— Вот и славно, Иван Григорьевич, распорядись об этом.

Гарновского императрица отправляла в Лондон с двумя поручениями.

— Явишься к послу, он сведет тебя с Чарлзом Фок­сом. Оный наш дружок. Передашь ему мое пись­мо, — Екатерина протянула Гарновскому кон­верт. — Сей вельможа вхож в парламент. Пояснишь ему, что мы вскоре затеваем дело, дабы оградить нашу морскую торговлю от арматоров. В Лондоне наверняка об этом уже прознали. Посланник их Харрис, ты его знаешь, прохвоста, вне сомнения, повестил своего ми­нистра. Так ты обяжи Фокса, дабы он парламентариев своих от меня успокоил, что мы с Англией впредь Дружбу терять не станем.

Гарновский спрятал конверт, хотел встать, но Ека­терина его остановила:

— Другое дело. Посол познакомит тебя с герцоги­ней Кингстон. Ты небось о ней наслышан. — Гарновский засмеялся. — Так вот тебе задача. Сию особу в Ан­глии недолюбливают, житья не дают. Видимо, она ку­да перебраться желает. Поможешь ей во всем. Фоксу передашь, я его отблагодарю…

Гарновский в точности исполнил поручение импера­трицы. Фокс утихомирил разгоревшиеся было страсти парламентариев после сообщения министра иностран­ных дел. Герцогиня Кингстон в его сопровождении по­кинула Лондон и благополучно обосновалась на фран­цузском берегу в порту Кале, заодно, несмотря на пре­клонный возраст, страстно влюбилась в Гарновского.

* * *

Герцогство Тосканское по климату мало чем отли­чалось от своего южного соседа, Королевства Обеих Си­цилии. И здесь и там времена года плавно, незаметно для глаза переходили из одного состояния в другое. По­тому-то в первый весенний день на водной глади Ли-ворнской гавани яркие солнечные блики переливались точно так же, как и в предыдущий, последний февраль­ский день. Русские моряки давно облюбовали эту уют­ную гавань в Тоскане, герцогстве, дружественном с Ав­стрией, союзником России.

* * *

По бухте последние дни заметно оживилось движе­ние шлюпок между берегом и кораблями русской эска­дры. Корабли пополняли запасы провизии свежими овощами, наливались водой перед дальним переходом на Балтику. Предстоящая стоянка в Гибралтаре не бра­лась в расчет. Там предполагалось пробыть день-два.

Накануне выхода на борт «Северного Орла» поднял­ся курьер из Петербурга, доставил срочную депешу из Адмиралтейств-коллегий. Прочитав депешу, Козляни-нов долго вертел ее в руках, покашливая, поглаживал в недоумении бритый подбородок. Было от чего опе­шить. В этой бумаге ему предписывалось исполнить высочайшее повеление, и при том самым лучшим обра­зом. Глядишь, и шею себе сломаешь, карьеру испор­тишь. Кого отрядить? Перебирал в уме всех команди­ров. Вроде бы, как на подбор, дело знают, служат ис­правно. Но задание-то было необычное, деликатное, связанное с женщиной. Как и всякий кронштадтский офицер помнил он, в свое время только и толковали промеж себя моряки об этой весьма авантюрной англи­чанке. А ну-ка шашни заведут по пути? Чем черт не шутит. Остановил свой выбор на Ушакове. Собой моло­дец, но един среди нас не падок до баб.

Вызвав Ушакова, досконально пояснил ему задачу, возможные нюансы.

— До Английского канала пойдем все вместе. Там по моему сигналу разделимся. Ты с «Констанцией» от­правишься на рейд Кале. Отыщешь сию особу, переве­зешь ее со всем скарбом на свой фрегат и присоеди­нишься ко мне. На Доверском рейде буду вас поджи­дать. Там разберемся, что к чему. Подробную инструк­цию получишь от меня на Гибралтарском рейде.

На следующий день эскадра Козлянинова снялась с якоря. На пристани толпились ливорнцы, махали ру­ками, шляпами с лентами. Больше среди провожав­ших явно просматривалось женское сословие, дамы и девицы…

* * *

В Петербурге снег еще не сошел, Нева местами нача­ла вздуваться. В Адмиралтейств-коллегий вице-прези­дент и генерал по флоту Чернышев принимал контр-ад­мирала Хметевского. Опытный, пятидесятилетний мо­ряк, герой Чесмы, бывший в том бою командиром Коз­лянинова, просился в отставку. У вице-президента на­мерения были совсем иные. Кроме Хметевского некому было возглавить экспедицию в предполагаемом даль­нем вояже. Екатерина одобрила выбор Чернышева.

— Болезни одолели, ваше сиятельство, поясницу часто ломит. Ногами слаб стал, ноют к непогоде, — ви­новато объяснял Хметевский, смущенно улыба­ясь, — откровенно потянуло меня в последнее время к отчим местам в деревеньку на Переславщине…

— Будет, Степан Петрович, — укоризненно отве­тил Чернышев, прохаживаясь по кабинету. — Дере­венька потерпит годик-другой. Бери пример с началь­ника своего прежнего, Спиридова Григорья Андреича. Он тебя на полтора десятка годков старше, на палубах