Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)

Покуда Татищев был занят поиском места для вер­фи, Петр Апраксин, не ожидая царского указа, решил действовать:

— Будет Нумерсу, отвадим его от нашего бережка.

В мае, как обычно, шведская флотилия объяви­лась в Нотебурге, потом без хлопот перешла на север в Кексгольм и по старой привычке начала грабить и жечь русские селения на восточном берегу.

Апраксин не спускал с них глаз. Узнав от стороже­вых постов о разбое шведов, он наказал подполковни­ку Островскому:

— Бери сотни четыре солдат, сажай на струги. Нынче объявился Нумере у Вороны. Прихвати с собой, кроме пищалей, фальконеты и дай затравку шведам.

Островский соскучился по настоящему делу, на стругах его солдаты возили припасы и провизию поредким заставам. Апраксин собрал поручиков и сер­жантов, всем пояснил, что к чему. Генерал напомнил Азовский поход. Там казаки лихим налетом аборда­жем на стругах отогнали турецкую эскадру.

— Подождем, пока стихнет ветер. Без парусов нам шведы не страшны, — сообразил Островский, — тогда мы Нумерса без опаски настигнем. А мои солда­тики не подведут.

Июньские ночи здесь светлые. Батальон двинулся в путь на лодках ближе к полуночи, когда солнце спу­стилось к горизонту. Пробирались скрытно, вдоль бе­рега.

После очередного разбойного набега шведы отсы­пались на рейде в устье Вороны.

— Одна, две, три бригантины, — подсчитал Ост­ровский, всматриваясь в утреннее марево.

Солнце не взошло. Легкий ветерок изредка рябил гладь озера.

— Значит, всего осьм посудин. Заходить будем с двух сторон. Пищалями борта скрозь не порубишь, а людишек пошерстим, бить будем в упор, — передал по цепи подполковник.

Шведов крушили сонными. Перебили для начала гребцов, спавших вповалку на двух небольших лод­ках. На бригантинах и галиотах поднялась паника, забегали матросы. Одного за другим их снимали мет­кими выстрелами. Шведы заполошно тянули канаты якорей, низко пригибаясь к палубе. Потом начали от­стреливаться из пушек. Островский приказал отхо­дить. Спросонья шведы, не разобравшись в чем дело, струсили, заспешили убраться восвояси. На флагман­ской бригантине «Джоя» сияли дыры в парусах, бол­тались перебитые снасти, в трюме корчились ране­ные, на палубе лежали убитые. Следом тянулась шня­ва «Аборес» не в лучшем виде…

Минуло два месяца. Апраксин послал полковника Тыртова на тридцати стругах в главную базу шве­дов — Кексгольм. Теперь на стругах установили фальконеты.

— Перед тем пройдешь вдоль берега шведского, повороши ихние места. Они вовсе пороху не нюха­ли, — приказал Апраксин Тыртову. — Потом Нумерса вызволи из Кексгольма, старайся подгадать в штиль.

Все началось по замыслу Апраксина. И шведов на побережье попугали, и флотилию выманили из базы. Как раз заштилело. Паруса у шведов обвисли.

— Братцы, навались, — крикнул Тыртов, обна­жая саблю, — возьмем шведа на абордаж 19 !

Шведы открыли огонь из пушек, отстреливались из мушкетов. Но через несколько минут русским уда­лось сцепиться с пятью шведскими судами.

Они ринулись на палубу, и завязалась рукопаш­ная. В начале боя картечью сразило полковника Тыр­това, однако солдаты не растерялись, а подполковник бросился в гущу схватки. Тогда две шхуны сожгли, две пленили, одну потопили.

Потеряв триста человек, не испытывая больше судьбу, Нумере покинул озеро и ретировался в Выборг.

Покидая Ладогу, Нумере бранился и плевался. Никогда он не терпел такого позорного исхода на мо­ре. Только теперь он вспомнил намеки Шеблада, что русские увальни не только несмышлены, а в схватках стоят насмерть…

Пока все ладилось по замыслу Петра I. Апраксин изгнал к осени с Ладоги флотилию Нумерса, путь к шведским крепостям на Неве был свободен. А в ус­тье Невы плескались воды Финского залива, ветер на­гонял балтийскую волну…

В первых числах августа на рейде Архангельского Развевались тринадцать российских вымпелов. Эскадрой командовал недавно прибывший от Апраксина, из Воронежа, вице-адмирал Крюйс.

Среди судов красовались два новеньких двенад-цатипушечных фрегата — первенцы баженинской верфи в Вавчуге. Две недели назад царь торжествен­но принял их в состав российского флота. Один на­звал «Святой Дух» и отдал его под команду Памбур-га, второй, «Курьер», принял капитан Ян Варлант. В эскадру включили два трофейных шведских фре­гата, захваченных год назад в Березовском устье, да еще арендованные русские и иностранные купече­ские суда. На борту судов разместились четыре тыся­чи преображенцев и семеновцев, пушки и припасы, провизия.

На флагманском «Святом Духе» Петр собрал гене­ралов, полковников, капитанов. Здесь же сидел при­нятый на службу французский инженер генерал Ламбер.

— Нынче отбываем на Соловки. Всем повестить, что идем воевать норвегов. Надобно, штоб неприятель нас не упредил…

На Соловки флотилия прошла без происшествий. Погода была на славу. Петр не уходил с верхней палу­бы, посматривал на корму, оценивал действия Крюй-са, капитанов.

На Соловках флотилия пробыла меньше недели, ждали лишь преображенца, сержанта Щепотьева. По заданию царя он больше месяца прокладывал до­рогу от Нюхчи к Онежскому озеру. Тысячи мужиков рубили просеки, стелили гати на болотах, мостили речки.

— Дорога излажена, государь, — рапортовал сер­жант в конце августа.

«Молодец Щепотьев, постарался: почти в месяч­ный срок прорубил он просеку, понастроил мостов, повырыл для стока воды канавы, а на подмогу царскому войску собрал для работ до 5000 человек на­рода».

В Нюхче же получил царь радостное известие от Шереметева о втором поражении генерала Шлиппенбаха 18 июля при Гумоловой мызе; после этой по­беды русские разорили весь Прибалтийский край так, что кроме больших городов — Риги, Ревеля, Дерпта и Нарвы — неприятель нигде не мог найти себе пристанища; «пленных было взято столько, что Шереметев не знал, куда их девать» — так описал историк это событие,

В Нюхче готовили к переволоке оба фрегата. Когда их подвели к устью небольшой речки, чтобы тащить на берег, случилась беда.

С первой втречи капитан Памберг и француз Ламбер не сошлись характерами. Капитану претили изы­сканные манеры генерала Ламбера, его ирония и на­смешки, часто не по делу. Схватывались они частень­ко по мелочам. «Святой Дух» разгружали, чтобы вы­тащить на сушу. Ламбер все время вмешивался в рас­поряжения капитана.

После обеда царь с Крюйсом сошли на берег, а два соперника заспорили, разгоряченные вином. Выскочив на палубу, схватились за шпаги. Ламбер оказался удачливее, заколол Памбурга.

Запыхавшийся Меншиков отыскал Петра и Голо­вина за сотню саженей от уреза воды и выпалил без ос­тановки:

— Государь, тово, Памбурга закололи. Ламбер его укокошил на шпагах.