Иван Фирсов - Гангутское сражение. Морская сила

Подозвал командира:

— Пошли шлюпки на берег, передать Островскому: пушкарей и солдат две сотни, отрядить немедленно в помощь Тобухину. Им сегодня жарко придется.

С марса [28] Марс — на парусных судах деревянная площадка, в средней части мачты, служащая для работы с парусами и такелажем, а также для наблюдателей. крикнул сигнальный матрос:

— Неприятель ворочает!

Крюйс вскинул подзорную трубу. Не доходя полутора миль до оконечности острова, часть кораблей повернула на ост, другая спускалась к зюйду. На флагмане подняли красный флаг — сигнал атаки: «Открыть огонь».

— Берут батарею в клещи, — проговорил командир, — жди пальбы великой.

— Ежели по кораблям судить, стволов шестьсот против шестнадцати. К нашим-то корабликам они несунутся, боязно им. — Крюйс, не отрываясь от трубы, скомандовал: — Поднять красный флаг на правом ноке!

Русский флагман принимал вызов неприятеля.

Шведы расположили корабли на якорях в две линии, охватив оконечный западный мыс с севера и юга. Пять часов без перерыва утюжили ядрами батарею и траншеи толбухинского полка на косе. Тысячи ядер взрыли косогор, не оставляя живого места. И все же шведы не рассчитали. Траншеи и брустверы надежно укрыли преображенцев. Но Анкерштерн не мог этого предполагать и в полдень уверенно отдал приказ:

— Начать высадку!

Из-за громад кораблей выскочили и ринулись к берегу полсотни шлюпок.

На их борту, ощетинившись мушкетами, приготовились к броску тысяча семьсот шведских гренадер. Вот шлюпки ткнулись в мель, подняли мушкеты атакующие, цепи одна за другой понеслись к берегу, разбрызгивая воду. Все ближе спасительная суша, но вдруг в центре передние цепи атакующих проваливаются под воду.

Анкерштерн лихорадочно водил трубой по глади воды. На поверхности плавали шапки гренадер…

— Бог мой! Черти побери капитана! — метался по шкафуту Анкерштерн, бессильно потрясая руками.

А берег вдруг ожил, сверкнуло пламя, засвистела картечь. В бой вступили русские гренадеры.

Из реляции Крюйса:

«По полуночи в 6 часов неприятель начал всею своею силою из верхних и нижних пушек с обеих сторон с кораблей против острова стрелять. Однако нашим никакой вреды не учинил, от того, что две тысячи двести человек солдат под командою полковника Толбухина лежали на земле в прикрытом месте и по неприятелю ни единого выстрела не было. А перед полуднем неприятель, посадив людей своих на мелкие суда, послал к берегу, и как они подошли недалеко от берега, тогда наши по неприятелю жестоко из пушек стреляли; а как оные пришли к берегу гораздо ближе, их взяли в мушкетную стрельбу; а как стали выходить из воды, им было выше колен, в некоторых местах глубже, а иные до дна не достали, иные же по горло в воде. Из наших 15 пушек непрестанно стреляли ядрами и картечами, от чего оные неприятели пришли в конфузию. И хотя из них некоторые вышли было на берег, однако ж оные в той конфузии все побежали назад на свои суда, из которых многие опрокинулись, и тогда 35 человек неприятелей на берег выхватили, а в 1 и 2 часу неприятель со всем флотом стал назад подаваться, тогда стрельба перестала. Неприятельских судов было ботов и шлюпов 29. Того же числа к берегу принесло с 400 человек мертвых неприятельских тел; тогда же взято в плен 3 капитана, 2 поручика, 2 прапорщика, 7 унтер-офицеров да рядовых 21 человек. В нашем ретраншементе [29] Ретраншемент — земляное сооружение для обороны в укрепленном лагере. убито 29 человек да 50 ранено».

Подбирая жалкие остатки уцелевшего десанта, шведы уходили в море, оставляя на берегу сотни убитых и раненых… Вдогонку с острова неслись вслед бомбы, из-за рогаток выходила в погоню флотилия галер шаутбенахта Боциса.

Получив однажды урок, шведские адмиралы уже до конца войны ни разу больше не испытывали судьбу на Невском взморье. Нарождающийся русский флот и возведенная на острове крепость надежно закрыли морские ворота на Балтике.

Весной 1706 года капитан-командор Петр Михайлов сам повел свою любимую и пока самую быстроходную шняву к Кроншлоту. В кильватер «Мункеру» выстроились дюжина галер и бригантин. Соскучился царь по морскому раздолью. Вышли из Котлина, Наум Сенявин рассказывал о прошлогоднем сражении со шведами.

— Анкерштерн, стало быть, пятки салом смазал? — смеялся раскатисто Петр.

Наум еще в прошлом году заметил перемену в царе. Стал он раскованней, шутил чаще да и на людях покрикивал меньше. Не один Сенявин, все окружение приметило добрые перемены в его поведении с того момента, как рядом с ним обосновалась Екатерина

Алексеевна. По-разному толковали в народе, не всё знали и близкие царские сановники. История ее появления в царских апартаментах была непростая…

Началась она летом 1702 года, после взятия войг сками Шереметева Мариенбурга. Как и обычно, в плен брали солдат, а местные жители неприятельских крепостей иногда платили контрибуцию, иногда оставались на положении заложников.

Семья местного католического пастора Глюка невольно оказалась под иным скипетром — православия. В услужении у его дочери состояла Марта Скавронская, сирота, взятая в свое время пастором на воспитание. Накануне военных действий Марта была повенчана со шведским капралом. Но мужа прямо от венца вызвали в полк и направили в бой, где он и сгинул.

Наметанный глаз русских драгун выхватил из толпы горожан полуодетую чернобровую, красавицу. Начальник драгун, генерал Бауер, имел привычку объезжать биваки своих подчиненных. Не заслонили вовремя драгуны от генеральского взгляда свою подружку, и Бауер не упустил лакомый кусочек. Дальше все шло строго по воинской иерархии. Над Бауером начальствовал генерал-фельдмаршал Шереметев, который изредка гостил у своих генералов. Хотя и стар был годами, но, говорится: ко времени и «бес в ребро».

Прижилась Марта у степенного боярина, да все перевернул губернатор Ингерманландии Александр Меншиков. И обрела свои новые покои бывшая «пор-томоя» на берегах Невы. Но ненадолго. Вскоре узрел ее Петр и уже больше с ней не расставался. Обрела наконец-то свою пристань вновь нареченная Екатерина, по имени своего крестника, сына Петра, ставшая Алексеевной. Нарушил вековой порядок Петр Алексеевич, но зато обзавелся семейным очагом…

Нынче и в море уходил с легким сердцем, тепло на душе у моряка, когда есть на берегу верная подружка…

Генерал значит «главный». Устанавливая в России эту приставку к званиям фельдмаршала и адмирала, Петр четко наделял людей, имевших этот чин, полномочиями на флоте и в армии.

Генерал-адмирал Федор Алексеевич Головин не однажды задумывался, за какие заслуги, каким образом стал он генерал-фельдмаршалом. Произошло это в самом начале войны со Швецией. Переходили они вместе с царем к Новгороду и дальше к Нарве. После одного из шумных застолий в Новгороде и родился на свет указ о производстве его в генерал-фельдмаршалы, а в том походе в подчинении у него и войск не было. Под стенами злополучной Нарвы он оказался самым старшим по званию, но не у дел. Отъезжая в Новгород, царь взял его с собой. И, быть может, к лучшему, а то, не дай-то Бог, попал бы в плен к шведам…