Геннадий Ананьев - Риск.Молодинская битва.

— Да я вроде бы обо всем сказал, — решил слукавить Михаил Воротынский, промолчать и о переправах, и о мерах по обороне самой Москвы на тот случай, если Дивей-мурза разгадает его, Воротынского, замысел и посо­ветует Девлет-Гирею не отвлекать большие силы по ме­лочам, а идти, не теряя времени, на Москву.

Сам-то князь в одном еще не определился: какую зада­чу поставить Сторожевому полку, все остальное проду­мал до мелочей, но посчитал нелишним послушать своих бояр и дьяка Логинова, а уж потом решить, в чем посту­пить по-своему, в чем согласиться с мнением соратников. А они, удивленные, недоумевающие, молчали. Только когда уже безмолвствовать стало невмоготу, заговорил Двужил, пользуясь правом учителя княжеского.

— Сдается мне, до всего ой как далеко. Иль ты, князь, стольный город на произвол судьбы бросить надумал? Ес­ли так, худой ты воевода…

— Что посоветуешь? Как бывало прежде.

— Прежде ты, князь, княжичем был, дитем, теперь же — матерый воевода. Казань к ногам царевым поло­жил. От одного этого слава тебе на веки вечные. Иль уже считаешь, что Бога за бороду ухватил? Верхоглядством не занедужил ли, грешным делом?

— Да нет, сердитый мой учитель, не задрал я носа. Просто пока что не все обмозговал. Надеюсь к тому же, что не пустопорожние слова от вас услышу. Особенно от тебя, боярин Никифор. Не серчай попусту, а пособи.

— Ладно уж, прости старика ворчливого, если что лишнего сказанул. Но с советов пошлин не берут. А по делу если, то так: хитрить нужно с умом, не считая, буд­ то перед тобой противник безмозглый. Один Дивей-мурза чего стоит. Да и темник ногайский Теребердей-мурза, ой как не промах. Их шеломами не закидаешь, если еще прикинуть, что и шеломов-то у нас вдвое, почитай, мень­ше. А то и втрое. Вот мой тебе, князь, совет такой: на переправах без боев не обойтись. Это — перво-наперво. Москву нельзя тоже открытой оставлять.

— Верно твое слово. Скажи только, как это сделать, чтобы двух зайцев одной борзой?

— Размести Сторожевой полк по подмосковным мона­стырям. Испроси, князь, благословение первосвятителя. Вылазки оттуда делать зело ловко. Не поведет рать свою сарацинскую хан, не вытащив такие занозы. Тут и ты — в загривок. Да во всю силушку русских богатырей! Чтоб

татарве тошно стало!

— Дело. Весьма разумен твой совет.

— Погоди, князь, не все я сказал. На переправах за­слоны ставь. Пушки для пособления. Не так, конечно, густо, но по полдюжины на каждую переправу отряжай.

— Про водную рать не следует забывать, — вставил дьяк Логинов. — Не зря же лодьи и дощаники спешно ладим…

— Разумная твоя, дьяк, голова. Польза от твоей вы­думки большая может стать. И урон крымцам будет, и для сокрытия хитрости нашей ратной.

Князь Михаил Воротынский не хотел растаскивать Пе­редовой опричный полк по переправам, считая достаточ­ным небольшие заслоны из городовых казаков и ополчен­цев из приокских городов во главе со смышлеными воево­дами. Совет боярина Двужила показался ему стоящим, и все же не решился князь ослаблять Опричный полк. Луч­ше от Сторожевого полка отщипнуть пару тысяч.

А Никифор Двужил продолжал:

— Вестимо, весь полк по реке разбрасывать бессмыс­ленно. Не более четверти его хватит. Пособить же оприч­никам могут стрельцы, дети боярские и казаки из пору­бежных сторож. Наказ им дать: стоять насмерть.

— Разумно ли? — усомнился сын Никифора молодой боярин Косьма. — Верно, порубежники — ратники куда с добром, только кем их в лазутном деле заменить?

— Дельно, — с благодарностью оценил реплику Косьмы Двужила князь Воротынский не только по смыслу, но и по форме. Сам-то он готов был резко возразить Двужилу: «Порубежников не трону!» — а Косма не только опередил его, но и преподал урок пристойности. Погля­дел на Никифора, который все же насупился — как же, яйцо курицу учит, — успокоил его.

— Не гневись на сына, боярин Никифор, что перечит. Бога благодари, что сыном таким род твой пополнил.

— А что? Я — как лучше. Сам, князь, прикинь, кто из нас правее.

— Сын твой прав, — ответил Михаил Воротынский и продолжил: — Возьмем казаков городовых из окских крепостей, добровольцев ополчим. Боярину Косьме Двужилу и повелим этим заняться. И не опричников им в по­мощь, — из Сторожевого полка по полусотне на две-три сотни городовых и ополченцев. Триболы им же разбрасы­вать. Это, боярин Косьма, тоже твоя забота.

— Не ахти стойко станут, — усомнился дьяк Логинов. — Ополчение и городовые — не Бог весть какие ратники.

— Не скажи, — возразил Косьма. — Из рушниц да са­мострелов при желании быстро можно наловчиться стре­лять. А если с мечами и копьями не приучены, топорами и шестоперами что не крушить поганые головы? Постоят за святую свою землицу не умением, так упорством.

— Не почует ли Дивей-мурза, что перед ним ратники неумелые, не задумается ли, отчего так? — продолжал стоять на своем Никифор Двужил.

— А откуда большой рати взяться? — вопросом отве­тил Двужилу князь Воротынский. — Вся она прошлым летом в Москве сгорела. На это крымцы и рассчитывают. Им неумелость ратная не в нови станет. Они тогда, еще больше себя убедив, попрут дуром на Москву… А это — на нашу мельницу вода.

— Ну, хотя бы у Сенькина брода поставить сотни две-три детей боярских, — не сдавался Никифор. — Негоже, чтоб для главной переправы не нашлось ратников насто­ящих. Никто этому не поверит.

— С этим, видно, стоит согласиться. Ополченцы, горо­довые пусть само собой, а к ним еще добавить две сотни детей боярских и казаков, из порубежников.

— Вот и ладно, — успокоился Никифор. — Так оно верней будет. И еще одно что скажу: главную сечу сла­дить стоит, подальше от Оки супостатов отпустив. Верст за тридцать-сорок от святого нашего стольного града. Тогда мы двух зайцев убьем: допечем ворогов

шпыняньем, впору им станет хоть выть, а самое глав­ное — перед жадными зенками басурманскими меха да злато кремлевское замаячит замацчиво. До Пахры до самой, почитай, идти нужно следом, на дневной пере­ход отстав Большим полком от Девлетки. Дозволь,

князь, на Серпуховской дороге место доброе подыс­кать.

— А если через Коломну пойдут?

— И ту дорогу погляжу. И Боровскую. На случай, ес­ли верховье Оки изберут крымцы. И там места пригляжу подходящие.

— Тогда гуляй-город нужно держать там, откуда мог бы он ко времени подоспеть на любую дорогу.

— Место для гуляя и огненного наряда мы с Косьмой - и Селезнем найдем. Дороги тайные в лесах прорубит Ертоул, но важно другое, чтоб повозки были бы без изъяну, сбруя бы справная да кони сытые. Это твоя, князь, забо­та. Либо дьяка Логинова. Нам, боярам княжеским, не го­же носом тыкать воеводу, царем поставленного.

— Сам проверю.

— И колесные пушки осмотри. Поставят если ломовозных лошадей в упряжи, их и рысью даже не расшеве­лишь. Лучше пару лишних в упряжке иметь, но ходких чтобы. Ногайские кони под это дело сгодятся. Это тоже, князь, твоего догляду дело. Накажи воеводе-пушкарю, чтоб готов был верст по тридцати, а то и сорока в день осиливать. А при нужде и больше того.