Геннадий Ананьев - Риск.Молодинская битва.

Хорошую зуботычину схлопотали в это же время рус­ские ратники у Арских ворот, их неудача тоже повлияла на решение царя повременить с ударом по Казани.

Получилось это так: тур, предложенный боярином Мо­розовым, ертоульцы и посошники срубили и почти без по­мех собрали его. Затащили на сработанных для этой цели полозьях десяток тяжелых орудий да полусотню средних; на тех же полозьях, устроив гнезда, наладили подъем ядер. Нелегкая работа, ибо вес ядер для тяжелых пушек более сотни пудов. Дали первый залп из всех пушек, и ра­достью великою наполнились сердца пушкарей: дома ру­шатся, погребая заживо хозяев, а кто живым выбирается из развалин, тут же их достают болты самострелов или дроб рушниц. Одно спасение — скорей под стену.

Второй залп еще больше паники поднял в городе. Сто­ны и крики наполнили его.

— Башка! Боярин Морозов, воевода наш! — восторга­лись пушкари. — Попляшите теперича у нас. Ой, попля­шите!

Постреляв, насколько хватило сил, решили пушкари передохнуть и потрапезовать, чем Бог послал. Ратники тоже за еду принялись. С малой дружиной отъехал в свой шатер, чтобы тоже отпраздновать великое дело, Михаил Воротынский, и не предупредил он младших воевод да сотников своего полка, чтобы держали несколько сотен наготове, не благодушествовали бы. Увы, коль скоро сам главный воевода беспечен, рать его вряд ли станет бдеть. Даже наблюдателя на высоком туре не поставили.

Чуть было не потеряли все, а жизней потеряли не од­ну сотню.

Нежданно-негаданно множество веревок, мелькнув в воздухе, толстыми змеями повисли со стены, и вот уже по ним заскользила вниз стремительно вылазка. Двину­лись муравьями казанцы через тарасы, что прикрывали Арские и Ханские ворота, одновременно открылись Крымские и Аталыковы ворота, из которых понеслись на беспечных ратников Большого полка (многие даже до­спехи поснимали) и пушкарей.

Так спешно и так тихо воеводы казанские подготови­ли вылазку, что диву давались россияне. Татарам было чего ради и спешить, и налетать так стремительно, ибо высокий тур с множеством пушек и со стрельцами угро­жал им страшной угрозой. Им важно было во что бы то ни стало захватить тур, разметать его, втоптать в ров пушки, а если Аллах соблаговолит, то часть их уволочь в крепость. Казанцы в малое время окружили тур, влезли на него и бьются уже со стрельцами и пушкарями, кото­рых у орудий — кот наплакал. Новые и новые волны на­катываются на растерявшийся полк, чтобы он не смог прийти в себя. Необходимо было ему дать хоть немного времени, и князь Михаил Воротынский, еще не успев­ший снять доспехи перед трапезой, вскочил на коня и на­метом понесся со своей малой дружиной наперерез ка­занским конникам, чтобы задержать их и дать полку со­браться с силами.

Поспешили за Воротынским воевода Петр Морозов, князь Юрий Кашин и иные все воеводы, кто интереса ра­ди, верно ли поступили, построив высокий тур, прибыли сюда посмотреть на действие орудий. По сравнению с та­тарской конницей их была горстка, но дерзость князей-воевод внесла перелом в сечу — увидев главного воеводу с рассеченной щекой, ратники его полка кинулись к не­му на выручку, образовав плотное ядро, которое множи­лось быстро, и вот уже начало хоть и медленно, но упря­мо протискиваться к туру. Придавали твердую направ­ленность этому движению Морозов, Кашин и Воротын­ский, доспехи которых были уже изрядно посечены, а у князя Воротынского зияла косая рана через все лицо. Но разве воеводам было до ран, когда видели они, что казан­цы, одержав верх над защитниками тура, сбрасывают с него пушки, скатывают ядра, рассыпают порох и ломают вороты.

Во что бы то ни стало тур нужно отбить. И это — глав­ное. А раны заживут.

Увы, сполз с коня Морозов (его подхватили стремян­ные и вынесли из сечи), изрядно поранен Кашин (его то­же вынесли), неведомо, какие силы держат в седле глав­ного воеводу, продолжавшего к тому же рубить саблей направо и налево, хотя удары его все более и более слабе­ют — оттеснить казанцев от тура никак не удается, и чем закончится бой, пока не ясно, хотя верится князю Миха­илу Воротынскому, что царь видит, что происходит у Ар-ских ворот и обязательно пришлет подмогу.

Верно, Иван Васильевич видел все и хорошо понимал, какое пагубное следствие может иметь этот проигрыш, хотя и малый: казанцы вдохновятся, русские ратники вновь впадут в уныние. Жаль и пушек, особенно тяже­лых, с такими лишениями доставленных сюда. Недолго раздумывая, царь послал помощь. Она уже спешила. Дружины муромские, у кого особенно лютая ненависть к казанцам за их постоянные кровавые набеги на их землю многострадальную. У многих дружинников в полоне род­ные и любимые, у многих не единожды сжигали усадьбы и грабили трудом нажитое добро. Муромцы ударили дружно, казанцы не выдержали, побежали к Крымским и Аталыковым воротам, да так спешно, что их конники в панике топтали свою же пехоту.

Русские конники и пешцы кинулись было сечь убега­ющих, но князь Воротынский протрубил сбор. Не стоило подвергать еще одной опасности полк: увлекутся ратни­ки погоней и попадут под губительный огонь пушек и рушниц со стен. И без того много русских полегло. Нуж­ны ли еще жертвы?

Всю ночь и добрую половину следующего дня приводи­ли в порядок тур, поднимали сброшенные пушки, и вот — громыхнул тур многоствольем, руша за казанской стеной дома и мечети, наводя ужас на жителей. Радостью ото­звался в сердцах ратников тот пушечный залп, крики вос­торга прокатились по всем полкам, окружавшим город.

В те дни случилось еще два радостных события. Одно — такое же видимое всем, у всех на слуху: Арск пал, татар­ские отряды, выделенные городом для возмущения луговой черемисы, полностью разбиты, сами черемисы, похо­же, вздохнули свободней, не принуждаемые теперь никем противостоять русским. Когда же у них скот и зерно не стали отбирать, а заплатили за припасы серебром, череми­сы и вовсе успокоились. Опасность от земли Луговой для русского воинства отведена, все, кто из знатных, поддер­живал татар, посечены или пленены. Более семисот плен­ников привели в стан.

Иван Васильевич поначалу хотел часть пленников казнить, а часть отпустить с миром, но потом передумал. Повелел до срока держать их под стражей. Ждал царь, как ответят ногайские ханы на просьбу правителей ка­занских о помощи. Еще больше засад разослал по доро­гам, когда рать воротилась от Арска.

И вот наконец послы казанские перехвачены. Отпис­ка ногайцев прочитана. Для всей рати это событие оста­лось почти неизвестным, а для царя и воевод — радость неописуемая: ногаи не захотели ссоры с Россией, не по­слали к Казани тумены,.даже добровольцев не пустили. Что ж, руки развязаны. Еще раз предложить казанцам государя, если не внемлют разумному слову — пусть на себя пеняют.