Жан-Луи Фетжен - Вуали Фредегонды

Но сейчас все взгляды были обращены на главную дверь замка, откуда вот-вот должна была выйти королева Одовера, чтобы отправиться в аббатство. Прошло некоторое время в почтительном молчании, потом в толпе начались перешептывания. Королева запаздывала. Вскоре все увидели, как один из монахов приблизился к дворцовому управителю и заговорил с ним вполголоса, но с повелительной интонацией. Управитель отправил одного из своих слуг узнать, в чем дело.

Посланец вернулся с виноватым видом и беспомощно развел руками — этот жест был достаточно красноречив, чтобы и среди процессии, и в толпе, собравшейся на склоне, недоуменный шепот сменился недовольным гулом.

Фредегонда стояла не шелохнувшись. Глядя прямо перед собой, она машинально поглаживала кончиками пальцев золотую фибулу, украшенную драгоценными камнями, скалывавшую на плече ее простой шерстяной плащ с капюшоном, который она набросила на голову — чтобы отгородиться от толпы и одновременно скрыть свою тревогу. Кровь уже не стучала у нее в висках, сердце билось размеренно, как всегда, но та игра, которую она затеяла, сейчас казалась ей выше ее сил, особенно в ее нынешнем положении. Под маской спокойного безразличия, которую она пыталась удержать на лице, бушевали сомнения в надежности той хитрой интриги, которую она начала сегодня утром. Отсутствие Хильперика лишало ее сил, и лишь железная воля Уабы помешала ей убежать отсюда и спрятаться в своей комнате.

Внезапно резкая пронизывающая боль вырвала ее из тревожного оцепенения и заставила вздрогнуть всем телом. Она инстинктивным жестом обхватила живот, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Этим утром Уаба намазала живот мазью, куда был добавлен пепел ежа — чтобы защитить ребенка, и дала ей выпить, как каждый день, молока кормящей суки, что считалось лучшим средством для роста младенца в утробе. Но ничто не могло унять боль...

Снова открыв глаза, Фредегонда заметила боковым зрением какое-то движение. Группа знатных лиц и священников подошла к Бепполену, и они стали о чем-то приглушенно совещаться, иногда бросая украдкой взгляды в ее сторону и тревожно жестикулируя. Затем Бепполен направился к ней, и она тут же отвернулась.

— Дамуазель...

Фредегонда вздрогнула, но была не способна пошевелиться, окаменев от изумления. В следующее мгновение Уаба довольно резко отстранила ее и встала лицом к командиру гарнизона.

— Мессир Бепполен...

— Я должен поговорить с дамуазель Фредегондой.

— Она вас слушает.

Бепполен нахмурился, недовольный, что служанка осмеливается говорить с ним таким тоном. Но про эту Уабу ходили разные слухи — ее называли колдуньей, а командир гарнизоном, несмотря на свой статус, был простая душа, и такие вещи внушали ему страх.

— Дело в том, что королева... — заговорил он, поочередно глядя на обеих женщин и не зная толком, к кому обращаться. — Сенешаль сказал мне, что дама, которую она выбрала крестной матерью, не появилась, а священники говорят, что больше не могут заставлять ждать монсеньора епископа. Поэтому все решили попросить дамуазель Фредегонду поговорить с ней...

— Хорошо. Она пойдет.

Повернувшись к Бепполену спиной, Уаба склонилась к своей бывшей подопечной и что-то прошептала ей на ухо. Слова Уабы, казалось, вывели Фредегонду из оцепенения. В сопровождении Матери и служанки Пупы, которая семенила сзади со своим обычным испуганно-глуповатым видом, она прошла сквозь толпу — на сей раз очень быстро, поскольку все расступались перед ней при виде решительного выражения ее лица. Вскоре три женщины подошли к покоям Одоверы. В соседней с ее комнатой зале было полно челяди, которую Уаба прогнала повелительным окриком. Через короткое время с ними остались лишь два стражника, стоявшие перед дверью, — судя по одежде, саксонские наемники, — и сыновья Хильперика. Фредегонда невольно отступила, но Теодебер уже вскочил со скамьи, на которой сидел, и бросился к ней с распростертыми объятиями. Она улыбнулась, наклонилась, чтобы обнять и поцеловать мальчика, а потом протянула руки и к двум остальным. Маленький Хловис тоже подбежал, чтобы ее поцеловать. Последним, кто приветствовал ее, — что неудивительно, — был Мерове, который остался на месте и ограничился едва заметным кивком. Умышленно или бессознательно, он даже схватился за бок, а потом опустил глаза с самым жалким видом. Шрамы от ожогов остались у него не только на теле...

— Дама Можиана не пришла! — торопливо прошептал Теодебер, дергая Фредегонду за рукав. — Моя мать, королева, говорит, что не хочет никого видеть, и, кажется, плачет.

— Я поговорю с ней...

Она погладила мальчика по щеке и слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него. Месяцы, проведенные у Зигебера, пошли Теодеберу на пользу — он вырос, окреп и теперь еще сильнее походил на отца, которому стремился подражать во всем. Может быть, из-за этого он был так привязан к ней... С высоты своих семи лет юный принц уже правил своим собственными миром с бесцеремонностью, за которую получил бы множество упреков и нареканий, не будь он наследник престола Нейстрии.

Фредегонда подняла глаза, еще раз посмотрела на двух других детей, едва удостоила взглядом стражников и коротко взглянула на Уабу, которая подбадривающе кивнула.

— Вам нужно приготовиться, — обратилась Фредегонда к детям, заставляя себя улыбнуться. — Мои служанки (она невольно подчеркнула это слово, которое возвращало Уабу на место) помогут вам одеться.

Затем она направилась к двери, постучала и вошла, не дожидаясь приглашения. Одовера сидела на кровати, роскошно одетая, как всегда, одной рукой слегка покачивая колыбель, в которой лежала Базина. Юная служанка расчесывала волосы Одоверы, охваченные тонким золотым резным ободком. Королева лишь едва взглянула на свою соперницу и ничего не сказала. Однако, заметив, что Фредегонда стоит в молчаливом ожидании, она слабо улыбнулась и остановила служанку движением руки:

— Хорошо, теперь оставь нас.

Когда служанка вышла, Фредегонда приблизилась к королеве и села на деревянный ларь для одежды. Живот и спина у нее болели, а до конца дня было еще так далеко...

— Ваше величество, вам нужно спуститься вниз, — начала она, собравшись с силами. — Нельзя больше заставлять ждать монсеньора епископа...

— Дама Можиана прибыла?

— Нет. Но можно все устроить.

Одовера с надеждой взглянула на нее, но радостное выражение тут же исчезло с ее лица. Она пристально оглядела соперницу с головы до ног, потом отвернулась с гримасой разочарования и презрения.

— Понимаю, — прошептала она. — Это ты... Ты воспользовалась отсутствием короля, чтобы провести меня... Это ведь стараниями твоей служанки-ведьмы Можиана не пришла, не так ли?