Родион Феденёв - Де Рибас

– Читайте со страницы, на коей раскрыта книга сия.

Он прочитал: «После чего Иисус вышел и увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за мною. И он, оставив все, встал и последовал за ним».

– Истолкуйте прочитанное, – послышался голос.

– Слово бывает всемогущим, – отвечал Рибас.

– Что вы думаете при этом?

– Есть ли в вашей ложе сборщик податей?

– Вы бедны?

– Нет.

Он три раза оказывался в темницах, открывающихся после троекратного стука молотком. Его заставили прыгать с завязанными глазами через ямы, преодолевать рвы. Потом ввели в прохладное и, видимо, большое помещение, где, как он понял, было много людей. Его расспросили: кто он и откуда, сняли повязку – возле своей обнаженной груди Рибас увидел три меча, а по груди текла кровь. Когда и кто рассек кожу он не мог понять. Густеющую кровь соскребли в чашу, протерли грудь губкой и он повторял за кем-то слова клятвы:

– Жертвую именем и жизнью во имя братства. Присягаю братству, присягаю тайнам, присягаю навечно. Изменю – предам душу вечному проклятью, а тело – смерти от суда братьев.

Ему велели выйти и одеться. Когда он вернулся, его провели по ковру со странными узорами, среди присутствующих он не мог узнать даже Виктора – свет шел из черепа на столе, где лежали молоток, линейка и циркуль. Незакомые люди троекратно обнимали Рибаса, затем указали его место и объявили, что он возведен в степень учеников и товарищей. Потом начался странный разговор, в котором новообращенный не мог уловить никакого смысла, но вдруг почувствовал себя уставшим, как от тяжких трудов.

Вступление в гагаринскую ложу оказалось удачным, так как король шведский Густав III сразу после этого прибыл в Петербург. Придворные яхты вместе с фрегатом «Святой Марк», которым командовал далеко не святой знакомец Рибаса по Италии Марк Войнович, встречали шведского цезаря у Березовых островов. Марк Иванович недавно вернулся из Ливорно, и Рибас только намеревался встретиться с ним.

Екатерина приняла короля в тронном зале. Бецкий сопровождал его в Академию художеств, Петергоф и Ораниенбаум, где демонстрировал успехи в живописи и строительстве. Густава III чрезвычайно заинтересовало то обстоятельство, что отец Бецкого Иван Трубецкой был пленен шведами под Нарвой в 1700 году в числе 780 офицеров, прожил в Швеции восемнадцать лет, пробовал бежать и за его поимку назначили четыре тысячи, посадили в стокгольмские казематы, но именно в это время появился на свет мальчик, которого воспитывала не мать-баронесса, а Ирина Нарышкина, законная жена Трубецкого, приехавшая к плененному мужу в Стокгольм из терема. Ваня учился в шведском кадетском корпусе, стоял на часах при шведском знамени и ходил в ночные караулы.

Густав III весьма тепло отнесся к полушведу Ивану Ивановичу.

– Ваша академия – величайшая в мире. Ваши дворцы сравнимы лишь с эллинскими, – рассыпался в похвалах король. В шляхетском корпусе Густав онемел: кадеты маневрировали, стреляли, рыли ретрашементы, брали крепость. Это были учения, но завтра все могло быть по-настоящему.

Ночью, тайно, Густав посетил гагаринскую ложу, где масон Рибас слушал его речь, посвященную не столько нравственному самопознанию, сколько необходимости приобщать к шведско-масонским догматам цезарей мира сего. Позже Виктор сказал:

– Он встречался с Павлом, передал ему масонские книги с явной целью сколотить крепкую прошведскую партию в Петербурге.

Бецкий по-своему истолковал визит короля:

– Густав приезжал, чтобы мы помогли ему сберечь шведскую Померанию от притязаний Фридриха II. Наследник Павел жаловался Никите Панину, что король нелестно отзывался о его кумире – Фридрихе.

Так или иначе, но вступление Рибаса в ложу ничем не сказывалось на его карьере. Более того, оно было ознаменовано неслыханной ночной бурей. Утром кадеты прилипли к окнам, стараясь разглядеть любское судно с яблоками, вынесенное на Васильевский отров. Другой купеческий корабль бушпритом въехал в Зимний дворец. По Невскому ходили шлюпки, плавали дома и заборы, а одна изба переплыла Неву. В саду кадетского корпуса буря разметала беседки, павильоны, гроты. В Летнем саду, где регулярный стиль сменился пейзажным и деревья перестали подрезать, их вывернуло с корнями. Многие скульптуры погибли. «Венеру Таврическую», которую еще Петр I выменял на мощи святой Бригитты, успели спасти.

Со шпиля собора Петра и Павла ураган сорвал крылатого ангела, и очевидцы утверждали, что он перелетел Неву и спрятался в покоях императрицы. Генерал-фельдмаршал Голицын из необозримых просторов своей фантазии извлек идею: устроить в городе фонтаны, «кои вытянув воду с улиц, кидали бы ее в облака». Но государыня усомнилась: если не будет ветра, «ожидать надлежит великих дождей». Одним словом, фонтаны так и не заработали, но мысль у людей била ключей.

Этого нельзя была сказать о жизни майора Рибаса. Правда, вскоре его возвели в степень полноправного брата ложи, посвятив в масонские символы и иероглифику. Фигурой прямоугольника обозначалась сама масонская ложа, длина которой от востока до запада, ширина от севера до юга, высота от земли до неба, глубина – от земли до ее центра. Это знаменовало всеобщность и универсальность масонства. Ложу часто называли Соломоновым храмом, ибо он возвел его не только для последователей Моисея, но для людей всякого вероисповедания. Рибас узнал, что ему предстоит познать невидимое через видимое, духовное через телесное.

Объяснились и странности обряда посвящения. Лишение кафтана и ценностей означали ничтожность внешнего блеска. Необутая левая нога – символ дружбы и взаимопонимания. Обнаженное колено олицетворяло собственное бессилие и надежду на братство. Линейка означала равенство, циркуль напоминал о необходимости управлять своими действиями, молоток – символ молчания, повиновения, совести. Все это было любопытно, но Рибас путался в значениях наугольников, лопаточек, семисвечников, диких камней, колонн, ступеней, столбов, гробов, костей, чертежных досок и… пеликанов. Правда, легко запомнил, что круглая шляпа означает равенство, а где равенство – там уж и свобода.

– Не смейтесь, – увещевал Рибаса Виктор. – Это все внешнее. А первое старание масонов состоит в том, чтобы разбудить общество, заронить в него зерна недовольства окружающим, увлечь стремлением к лучшему. Масоны содержат на свои деньги студентов, посылают учеников заграницу, открывают народные училища, издают книги, журналы, создают библиотеки, защищают униженных, голодных и обездоленных. Для теперешнего состояния России все это неоценимо.

– Но как я могу участвовать во всем этом? – спрашивал Рибас.