Эдуардо Галеано - Вскрытые вены Латинской Америки

В Мексике сосредоточена почти третья часть североамериканских инвестиций в промышленное производство Латинской Америки. Эта страна также не ставит никаких препятствий ввозу капитала и репатриации прибылей; /305/ валютные ограничения блещут полным своим отсутствием. Обязательная мексиканизация капиталов, которая предусматривает национальное большинство в пакете акций в некоторых отраслях промышленности, «была хорошо воспринята в общем и целом иностранными вкладчиками, которые публично признали разнообразные выгоды от создания смешанных предприятий», — как заявил в 1967 г. секретарь правительства по делам промышленности и торговли. «Следует заметить, — добавил он, — что даже предприятия, пользующиеся мировой известностью, хорошо восприняли это условие, продиктованное Мексикой; важно также отметить, что политика мексиканизации промышленности не только не помешала росту иностранных капиталовложений в Мексике, а напротив, после того, как приток инвестиций побил в 1965 г. рекорд, достигнутый уровень был снова превзойден в 1966 г.» [29].

В 1962 г. из 100 самых значительных предприятий Мексики 56 полностью или частично контролировались иностранным капиталом, 24 принадлежали государству и 20 — частному мексиканскому капиталу. Эти 20 частных предприятий национального капитала давали немногим более одной седьмой общего объема реализации 100 вышеупомянутых предприятий[30]. В настоящее время крупные иностранные фирмы владеют более чем половиной всех капиталов, вложенных в производство компьютеров, оргтехники, промышленного оборудования; «Дженерал моторз», «Форд», «Крайслер» и «Фольксваген» укрепили свое господство в автомобильной промышленности и сети вспомогательных заводов; новая химическая промышленность принадлежит «Дюпон», «Монсанто», «Империэл кэмикл», «Юнион карбайд» и «Сайанамид»; основные лаборатории находятся в руках «Парк Дэвис», «Марк энд К°», «Сидней Росс» и «Скуибб»; влияние «Силапиз» является определяющим в производстве искусственного волокна; «Андерсон Клейтон» и «Ливер бразерс» все больше распоряжаются производством растительных масел; иностранный капитал явно превалирует в производстве цемента, сигарет, каучука и его производных, товаров домашнего обихода и различных продуктов питания [31]. /306/

Два министра правительства, которые докладывали парламентской комиссии о денационализации промышленности Бразилии, признали, что меры, принятые правительством Кастело Бранко, чтобы обеспечить предприятиям прямой приток иностранного кредита, поставили в худшие условия заводы, принадлежащие национальному капиталу. Они имели в виду пресловутую «Инструкцию 289», принятую в начале 1965 г.: иностранные предприятия получали займы из-за рубежа под 7—8%, пользуясь привилегиями особого валютного курса, который гарантировало правительство в случае девальвации крузейро, в то время как национальные предприятия должны были платить около 50% за кредиты, которых с превеликим трудом добивались у себя в стране. Изобретший эту меру Роберто Кампос объяснял свою позицию так: «Для всех очевидно, что в мире много неравенства. Одни рождаются умными, а другие — глупцами. Одни от рождения атлеты, а другие — калеки. Мир состоит из мелких и крупных предприятий. Некоторые умирают рано, в расцвете сил, другие преступно влачат долгое и бесполезное существование. В самой человеческой природе и в природе вещей заключено фундаментальное, принципиальное неравенство. Не является тут исключением и кредитный механизм. Требовать, чтобы национальные предприятия имели такой же доступ к иностранному кредиту, как и зарубежные, — это попросту не знать действительных основ экономики» [32]. В соответствии с терминологией этого краткого, но выразительного «Капиталистического манифеста» закон джунглей — это кодекс, который естественным путем правит человеческой жизнью, и тут нет /307/ никакой несправедливости, поскольку то, что мы принимаем за несправедливость, есть не что иное, как проявление суровой гармонии вселенной: бедные страны бедны, потому что... бедны; их судьба начертана на небесах, и мы рождаемся лишь затем, чтобы ее исполнить; одни обречены подчиняться, другие избраны, чтобы властвовать. Одни подставляют шею, другие затягивают веревку. Автор был истинным проводником политики Международного валютного фонда в Бразилии.

И в других странах Латинской Америки осуществление на практике предписаний МВФ послужило тому, что иностранные конкистадоры вошли в них, попирая опустошенную землю. С конца пятидесятых годов ошибки в экономике, валютная нестабильность, нехватка кредитов и спад покупательной способности на внутреннем рынке существенно помогли повергнуть национальную промышленность к ногам империалистических корпораций. Под предлогом магической валютной стабилизации МВФ, который сознательно путает высокую температуру с болезнью, а инфляцию — с кризисом существующих структур, навязывает Латинской Америке политику, которая усиливает неустойчивость, вместо того чтобы добиться стабильности. Он либерализирует торговлю, запрещая многосторонние обмены и клиринговые соглашения, заставляет сокращать до минимума внутренние кредиты, замораживает заработную плату и удушает государственное предпринимательство. К этому нужно добавить резкую девальвацию национальной валюты, теоретически предназначенную для того, чтобы вернуть деньгам их реальную стоимость и стимулировать экспорт. На деле девальвация стимулирует лишь внутреннюю концентрацию капитала в пользу господствующих классов и создает условия для поглощения национальных предприятий теми, кто является из-за рубежа с пригоршней долларов в чемоданах.

Во всей Латинской Америке экономическая система производит намного меньше, чем ей нужно для потребления, и инфляция является результатом этого структурного бессилия. Но МВФ не устраняет причин неспособности производственного аппарата создать достаточное предложение, а обрушивает кавалерийскую атаку на последствия этого явления, еще больше подавляя ничтожную покупательную способность внутреннего рынка: лишь чрезмерный спрос в этом краю голодающих может быть причиной инфляции. Формулы стабилизации и /308/ развития по рецептам МВФ не только потерпели крах, но, кроме того, усилили удушение стран извне, увеличили нищету огромных масс неимущих, докрасна раскалив социальную атмосферу, ускорили экономическую и финансовую денационализацию под флагом защиты «священных» заповедей свободы торговли, свободы предпринимательства и свободы перемещения капиталов. Соединенные Штаты, которые используют обширную протекционистскую систему — таможенные пошлины, квоты, внутренние субсидии, — никогда не удостаивались никаких замечаний со стороны МВФ. По отношению к Латинской Америке он, напротив, был неумолим: для этого он и был создан. С тех пор как Чили в 1954 г. приняла первую из его миссий, рецепты МВФ распространились повсюду, и большинство правительств слепо следует его установкам и поныне. Такое лечение ухудшает состояние больного, чтобы было легче навязать ему «лекарство» в виде займов и инвестиций. МВФ предоставляет кредиты сам или дает зеленый необходимый свет, для того чтобы их предоставили другие. Рожденный в Соединенных Штатах, с резиденцией в Соединенных Штатах, на службе у Соединенных Штатов, фонд в самом деле действует как международный надзиратель, без визы которого американские банки не ослабят кордонов биржи; Международный банк реконструкции и развития, Управление международного развития (УМР) и другие «филантропические» всемирные организации мирового значения также обусловливают свои кредиты подписанием и выполнением правительствами обязательств перед этой всемогущей организацией. Голоса всех латиноамериканских стран, вместе взятых, не могут составить и половины тех, которыми располагают Соединенные Штаты, чтобы направлять политику этого высшего творца финансово-валютного равновесия в мире: МВФ был создан, чтобы узаконить финансовое господство Уолл-стрита над всей планетой, когда в конце второй мировой войны началась гегемония доллара как международной денежной единицы, и он никогда не изменял своему хозяину[33].