Маргарита Разенкова - Девочка по имени Зверёк

– Доверяй воде, она сама хорошо учит; не мешай себе лишними движениями, – только и сказал он.

Удивительно, но на этот раз он не подшучивал над ней, не смеялся, не пытался поддеть и разозлить, как это нередко бывало в играх. Он был непривычно серьезен, и она доверилась ему полностью.

Ольвин и Зверек ночевали в лесу, в землянке Горвинда, который за несколько дней до начала их «морских» уроков ушел по своим таинственным делам. Землянка, по всей видимости, была местом непростым: Ольвин не сразу нашел ее, как будто она «пряталась» от него в отсутствие хозяина. И на второй и на третий день она «вела себя» так же. Чтобы отыскать ее, Ольвину приходилось настраивать себя особым образом: он прислушивался и принюхивался к лесу, как волк, закрывал глаза и опускал голову, как бы напрягая внутреннее зрение. И только после этого показывал рукой: сюда.

– Объясни мне – что это за место? – спросила она, замирая оттого, что задала, пожалуй, непозволительный вопрос.

– Поговаривают, – таинственным шепотом ответил Ольвин, – что эта землянка – подарок эльфов.

И еще Зверек обратила внимание, что Ольвин никогда не занимал места Учителя в землянке и ей не разрешал, а устраивался всегда в том углу, на который Зверьку в первый раз указал Горвинд.

Спать вместе в углу на шкуре было тепло. Ольвин легко добывал птиц для еды, а Зверек знала всякие коренья. Несколько дней пролетели незаметно, плавание было освоено, а ее представление о воде удивительно углубилось. Она поняла, что сила воды – неизмерима, нрав – коварный, намерения – двойственны. Обо всем этом предстояло подробно рассказать Учителю.

С тех пор море часто снилось ей, и там, в его глубинах, она чувствовала себя легко и свободно, как птица в небе. Во сне она «летала» под водой, вытянув вперед перед собой руки. Лишь легким усилием сознания управляя своим движением, она наслаждалась этой пьянящей свободой – свободой от собственного тела.

Стихия воды оказалась мостиком, соединяющим ее «солнечное» активное мышление и мистические «лунные» глубины души. «Морские» сны помогали лучше понимать задания Учителя и указывали на непроявленные, скрытые стороны ее собственной натуры. С шумом бегущая по камням река радовала, ободряла, вливала новые силы, унося с собой огорчения и недоумения прошедшего дня. Стоячая вода лесного озера таинственно заглядывала в душу, как будто выжидая, не захочет ли Зверек слиться с ней воедино, перейдя тончайшую грань, разделяющую два мира – две реальности.

Как-то раз, заглядевшись на воду озера, она вдруг ясно почуяла: оттуда, из потусторонности, на нее смотрит нечто; смотрит, как охотник из своего укрытия смотрел бы на добычу. Нечто жаждало затянуть ее сознание в себя, поглотить ее силу – либо с помощью ее сосредоточенного внимания и страха, как по мостику, выбраться наружу! Она с ужасом отшатнулась и, потеряв равновесие, упала в воду. Падение разом стряхнуло с нее оцепенение, страх пропал, и нечто исчезло без следа. Но тревога зацепилась и повисла на ее душе неудобным грузом, мешая подходить к воде.

Конечно же она рассказала о происшедшем Учителю, утаив маленькую подробность – что теперь ей вовсе не хочется подходить к воде, даже чтобы поиграть с Ольвином. И какое-то время ей удавалось, как ей казалось, это скрывать. Учитель наблюдал за Зверьком и задал лишь пару вопросов: почему она не купается и не общается больше с водой? Она отговорилась коротким «не хочу», и он больше не спрашивал. Но через несколько дней он сам предложил ей вымыться в ручье у дома, и она заметила у него в руках, видимо, заранее приготовленную сплетенную из травы «терку». Она фыркнула свое обычное «не хочу», но Учитель уже стоял в ручье по колено и ждал. Теперь ей требовалось вложить больше сил в сопротивление: «не хочу!» прозвучало громче и вызывающе. На шум пришел заинтересованный Ольвин и удобно устроился на пригорке неподалеку в предвкушении представления.

– Не хочешь? – наигранно удивленно воскликнул Учитель. – Я не спрашивал, хочешь ли ты! Я велел подойти ко мне! Или ты отказываешься слушаться меня?

– Но я никогда этого не делала, я не хочу! – Она уже ревела в голос.

– А я хочу, чтобы ты сделала это. Если «ты» не хочешь, я вымою тебя сам, так как «я» хочу этого!

Ольвин покатывался от смеха, и она использовала последний аргумент:

– Пусть он уйдет! Он неприятно смеется.

– А разве он хочет уйти? Посмотри сама – ему не хочется уходить. Теперь здесь каждый делает, что хочет!

От Горвинда исходили такая сила и уверенность, что она не посмела сопротивляться, когда он втащил ее, вопящую не своим голосом, в ручей, по дороге сорвав одежду. Несколько раз макнул под воду с головой и принялся деловито тереть ее жестким травяным пучком. Ольвин уже изнемогал от хохота, и она крикнула ему:

– Смотри не порви свой живот, злой Ольвин.

Она перестала вопить и лишь молча вздрагивала, когда очередная порция ледяной воды с «терки» лилась на спину. Наконец все закончилось. Учитель бросил траву в ручей и сказал:

– Иди согрейся.

И ушел. Трясясь и стуча зубами, она вскарабкалась на холм, на котором только что сидел куда-то незаметно пропавший Ольвин. А он появился так же незаметно, как и исчез, на этот раз с теплым одеялом из овечьей шерсти. Молча завернул Зверька в одеяло, подхватил в охапку, унес в дом и сел к очагу, посадив ее себе на колени. Она еще дрожала, хотя больше совсем ни на кого не сердилась. Сорванным и дрожащим от холода голосом, тихо, со смущением сказала Ольвину:

– От меня лягушками пахнет.

– Травой и ручьем, – так же тихо ответил он.

Пришел улыбающийся Горвинд и сел рядом. Она было надулась, но он протянул ей на ладони печеной рыбы, и она, лишь мгновение поколебавшись, потянулась к угощению прямо ртом, а Учитель погладил по голове…

А на следующее утро, как-то незаметно для себя самой, Зверек уже висела в своем излюбленном «гамаке» над речкой, болтая в воде руками и ногами.

День за днем утекало очередное лето. Они почти закончили приготовления к зиме: было запасено достаточно зерна и муки, сушеной рыбы и вяленого мяса, необходимых трав и кореньев. И еще оставались охота и рыбная ловля. Рангула мастерила удивительно красивые и добротные вещи: вязала одежду, шила теплые плащи, ткала одеяла, – люди из Тьярнарвада охотно покупали их или меняли на необходимое в хозяйстве. Оружие Ольвин предпочитал делать сам. Кузнец в поселке был другом Ольвина и с радостью позволял ему поработать в кузнице. Иногда к ним присоединялся Учитель. Когда Зверек узнала, что кузнеца зовут Йохи, она сильно удивилась, ведь Йохи – прозвище горного тролля! Но кузнец – рослый рыжий парень с громким голосом, орудовавший в своей мастерской, как тролль в пещере, – вполне оправдывал свое имя.