Маргарита Разенкова - Девочка по имени Зверёк

На столе стояло угощение и большой кувшин с пивом. Гости были изрядно под хмелем, и Ольвин – тоже. Таким она его, пожалуй, не видела. Нет, конечно, пиво в доме было и до этого. И Ольвин, и Горвинд, и Рангула пили его. И ничего плохого Луури не замечала. Рангула становилась спокойнее и мягче, у Горвинда больше обычного светились глаза, но он оставался так же, если не более, молчалив, а Ольвин веселел, и его легко можно было вызвать на игру. Но сейчас он почему-то смотрел на нее чуть ли не с досадой.

Все же он быстро взял себя в руки:

– Что же ты встала, Луури? Пройди и сядь к столу.

Она никогда не сидела за столом даже с Рангулой! Луури прошла и села на краешек скамьи, настороженно ожидая дальнейшего. Ольвин налил пива и предложил ей. И хотя ей совсем не хотелось, она почувствовала, что следует принять угощение, и даже отпила самый маленький глоток. Гуннар ободряюще улыбнулся ей, а Йохи смотрел на всех, открыв рот.

– Это мои друзья, Зверек, ты их знаешь. Они советуют мне жениться. А что ты думаешь об этом?

Все это ей совсем не нравилось: зачем Ольвин затеял советоваться с ней? Это шутка?

– У тебя мудрые друзья, зачем ты меня спрашиваешь? – промямлила она нерешительно.

Гуннар смотрел на Ольвина с осуждением, Йохи – непонимающе. «Хорошо хоть Рангулы нет», – почему-то подумалось ей.

– Мне хочется знать, что об этом думаешь ты. Ты выросла у меня в доме и знаешь меня хорошо. Какую хозяйку ты бы мне посоветовала?

Покачал головой Гуннар, хмыкнул Йохи. Она задумалась: «Если взглянуть на дело всерьез…»

– М-м-м, верно… было бы хорошо… если бы вы любили друг друга, – осторожно предположила она.

Ольвин завел глаза к потолку и глубоко, со стоном, вздохнул. И Луури не поняла, правильно ли она ответила.

Потом она много раз в мыслях возвращалась к этому разговору и пыталась представить себе свою дальнейшую жизнь. Рано или поздно для Горвинда она станет «бывшей ученицей». Ольвин, раз уж он заговорил о женитьбе (о, она знала его упрямую натуру!), скоро приведет в дом молодую хозяйку. Рангула?.. Тут вообще не на что рассчитывать! Будущее представлялось ей неясным и поэтому – совсем не привлекательным.

Луури не сказала об этом Учителю, когда тот появился. В первый же вечер после своего прихода Учитель с особым, как ей показалось, вниманием изучал ее, долго и пристально смотрел в лицо. И даже спросил:

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Но она отрицательно покачала головой: это было правдой – она действительно не хотела ничего говорить. Почему? Больше всего она боялась, что и он не знает ответа. Пусть уж все идет своим чередом.

Жить в лесной землянке Горвинда этим летом было особенно хорошо. Было приятно и как-то очень радостно и учиться, и готовить рыбу, и собирать коренья и грибы, и заготавливать хворост для костра, и проводить время у моря и реки, и купаться, и – особенно! – слушать рассказы Учителя. Уныние совсем выветрилось из ее души.

С приходом Горвинда их отношения с Ольвином тоже стали налаживаться, почти вернувшись к прежним – веселым и непринужденным. И когда он стал как-то раз собираться в поселок на праздник к Гримольву – своему дальнему родичу, у которого родился первенец, – она попросила Учителя позволить и ей пойти.

– Что ж, – сказал Учитель, – ты мало бываешь среди людей. Это может оказаться полезным. Если Ольвин не возражает, иди.

Ольвин не возражал.

Он приготовил подарки, навьючил лошадь, велел Луури хорошенько пообедать (ее не пришлось просить дважды), и они вышли. Было уже хорошо за полдень. Она удивилась, что они не пошли более прямым путем через лес, а стали спускаться к морю, но Ольвин объяснил, что лошади тяжелее идти по лесу и он решил пройти часть пути вдоль моря. Шли не спеша. Ольвин рассказывал много интересного и о лесе, и о его обитателях – птицах и зверях. В этом он был большой знаток. Когда она устала, он помог ей сесть на лошадь, а сам шел рядом и продолжал рассказывать. Она смотрела на него сверху и вдруг подумала, как было бы чудесно никогда не расставаться с ним – с таким сильным, веселым, верным другом. И вздохнула. Он заметил этот вздох и спросил:

– Ты устала?

Она почему-то кивнула.

– Хорошо, – решил он, – тогда скоро остановимся.

Он выбрал полянку с ручейком – они уже давно шли по лесу – и развьючил лошадь. Постелил для Луури плащ, и она блаженно растянулась на нем. Над головой мелькали облака, и солнечные зайчики прыгали по всей поляне. Ольвин стал готовить силки для птиц: решил поохотиться для ужина. Она задремала. И проснулась ровно в тот момент, когда Ольвин вернулся. В одной руке он нес добычу – двух связанных за лапы птиц, в другой – что-то еще.

Это оказался лесной мед. Ольвин бросил птиц в сторону, а сам уселся возле нее на траву и, положив кусок найденных сот на большой лист, наклонился, чтобы облизать испачканную медом ладонь. Как в детстве, Луури быстрым движением перехватила его запястье и, подтянув к себе, стала слизывать с его пальцев сладкие липкие капли. Ольвин с тихим смехом повалился на спину. Он ничего не говорил, не сопротивлялся и просто ждал, когда она закончит. Это удивило ее, и она взглянула на него, чтобы узнать, почему он не «сражается», как бывало раньше. Ольвин смотрел ей прямо в глаза, и Луури вдруг почувствовала, что его пальцы изучающе и осторожно скользят по ее губам.

– Врата Вальхаллы, – прошептал он.

Это насторожило ее, что-то новое толкнулось прямо в сердце, ужалило, и она отвернулась, резко отбросив его ладонь. Ольвин подождал немного и тихо тронул ее за плечо. Она дернула плечом и обиженно бросила ему:

– Плохо!

– Что плохого? – натянуто осведомился он.

Ей вовсе не хотелось ссориться! Но она никак не могла сообразить, как ей вести себя дальше. Даже самой себе она не смогла бы объяснить, что так огорчило ее.

Ольвин сам исправил положение: он неспешно встал и принялся разводить огонь. А Луури просто и спокойно предложил заняться птицами, кинув ей нож. Луури самым тщательным образом подготовила тушки и протянула ему. А Ольвин так открыто и добродушно улыбнулся ей, что она сразу его простила. И пока над огнем поджаривался ужин, они уже весело возились в траве, как щенки, вспомнив старую игру «волк и овечка». Ольвин сам предложил поиграть, и Луури была ему очень благодарна.

Идя по поселку, Ольвин направо и налево приветствовал знакомых. Она же никого не знала, поэтому просто молча шла за спиной Ольвина. Ей страшно хотелось схватиться за край его одежды. А он, похоже, и внимания на нее уже не обращал.

Сразу отправились в дом Гримольва. Когда входили во двор, Луури замешкалась, оглядывая улицу, а обернувшись, обнаружила, что путь ей преграждает мальчишка-подросток с палкой в руке.