Хаим Зильберман - ВОССТАНИЕ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

– Работяги! Не могли приготовить парочку-другую сухих чурок!

А лес всё гудел, деревья клонились к земле, как во время сильного бурана. Дядя Петя кричал и ругался, но не только солдаты, а даже сам он не слышал собственного голоса. Он и не заметил, как к кухне подошел старшина.

– Орлы! Как тут у вас дела? – весело крикнул он и, по обыкновению, одним глазом заглянул в большой котел. Заметив, что вода уже закипает, а на плащ-палатке стоят два ведра очищенной картошки, старшина подскочил к дяде Пете, хлопнул его по плечу и что-то крикнул в самое ухо. Но из-за грохота повар так ничего и не услышал.

Эта ночь совсем не походила на предыдущие. Все были убеждены, что и рассвело-то много раньше, чем обычно. Задолго до наступления утра над деревьями протянулись молочные полосы, предвещавшие ясный день; полосы эти всё расширялись, прогоняя из леса густую ночную тьму. Вместе с зарей пришла тишина.

Когда кухня выехала из лесу, большая дорога оказалась забитой до отказа. По ней тесно, почти впритирку, двигались машины, подводы, шли команды солдат. Вся эта лавина направлялась к холму по ту сторону речки. Поляна, ранее притаившаяся, безмолвная и, как казалось, совершенно мертвая, сейчас звенела человеческими голосами. Опустели землянки и окопы; их обитатели ушли далеко вперед. На снегу валялись невесть откуда взявшиеся доски, кучи перетёртой солдатскими телами соломы, банки из-под керосина, пришедшие в негодность каганцы и прочая немудрая рухлядь – неизбежная принадлежность землянок и окопов. Исчезла охрана мостика, ещё вчера так зорко следившая за всеми, кто появлялся поблизости.

Широко, по-хозяйски въехала кухня на мостик, на тот самый мостик, возле которого ещё накануне произошла «заварушка», стоившая жизни нескольким гитлеровцам и двум нашим бойцам.

По ту сторону мостика лошади пошли медленней: дорога уводила вверх, в гору. Дядя Петя достал из кармана брюк свой внушительный кисет и, шагая рядом с лошадью, окликнул шедших позади солдат:

– Давайте, сынки, закурим!

Он жадно затянулся махорочным дымом и, медленно шагая по разъезженной дороге, снова задумался. Сегодня, ясное дело, писать будет некогда. Где ж тут писать, если всё время будешь в дороге? И почтальона днём с огнём не сыщешь. Нет! Теперь, во время наступления, не до писем… Во время наступления всё меняется.

Сзади подошла колонна грузовых машин и, не снижая скорости, двинулась в гору. Подводы съехали на снег, уступая дорогу. Когда первая машина поравнялась с кухней, из кузова на полном ходу выпрыгнул старшина Ломакин и напустился на дядю Петю:

– Наша рота, глядишь, уже за горой, а то, может, и дальше, а ты всё тут валандаешься! Когда же мы догоним своих? Через месяц? А ну, пошевеливайся! Шире шаг!

Повар сунул в руку какому-то солдату недокуренную цигарку, торопливо взобрался на козлы и помахал в воздухе кнутом. Лошади пошли быстрее. Усевшись рядом с поваром, старшина Ломакин рассказывал:

– Уже есть пленные! Говорят – несколько сотен. К вечеру их будет, верно, тысяча, а то и больше. Понял?

Кухня въехала на деревенскую улицу. До сегодняшнего утра эту деревню можно было видеть только издали. Несколько хат горело. Огонь жадно и шумно пожирал соломенные крыши и деревянные стены. Снег на улице почернел от сажи и пепла. Возле одной из горящих хат стояли двое ребятишек с чёрными от сажи и копоти лицами. Они были босы и – странное дело – не боялись мороза и не плакали. Молча, с любопытством смотрели они на дорогу, по которой двигался поток машин и людей. Дядя Петя достал из мешка буханку хлеба и протянул ребятишкам; те быстро подбежали к кухне, взяли хлеб.

– Фрицы убежали во-о-он туда! – кричали они разом, указывая ручонками, в какую сторону бежали немцы. – Поезжайте скорей, вы их нагоните!

Этому приказу, этому страстному желанию детей, нельзя было не повиноваться. Дядя Петя взял из рук старшины вожжи и, сильно взмахнув кнутом, крикнул:

– Но-о, детки! Но-о, голуби! Пошевеливайтесь!

Сумерки подкрались как-то неожиданно, и дядя Петя понял, что сегодня ему не догнать своей роты. Лошади выбились из сил, стали спотыкаться и падать; приходилось подолгу ждать, пока они, напрягаясь и тяжело дыша, снова потянут кухню. Старшина Ломакин вскочил на попутный грузовик и помчался вперёд догонять свою роту.

Дорога снова свернула в лес. По обе её стороны горели большие костры. Сухие сосновые ветви шумно и весело потрескивали; вокруг сидели солдаты – грелись, громко болтали, переобувались, курили, наслаждаясь недолгим отдыхом и теплом. Попадались и догоравшие костры. Возле них уже никого не было: солдаты погрелись и пошли дальше.

У одного такого костра кто-то поставил белый флажок с широким красным крестом. Флажок бился по ветру, словно в тревожном недоумении: уж не позабыли ли о нём в этом заснеженном лесу? Но вот подъехала подвода. Несколько солдат принялись торопливо разбивать палатку – временный госпиталь. Кто-то принёс большую охапку сухих дров, и костёр снова разгорелся.

Солдаты потянулись к огню с кусками промёрзшего хлеба; не дожидаясь, пока хлеб оттает и станет мягче, они жадно впивались зубами в чёрные горбушки.

Дядя Петя остановил лошадей и громко позвал:

– А ну, ребятки, бери, кто хочет, котелки и подходи сюда!

Солдаты обступили кухню; каждому досталось по котелку ещё тёплого густого супа. По лесу разлился приятный запах вкусного варева, напоминающий о доме и тепле.

– Вот это по-нашему! – хвалили солдаты повара.

– Нехай вам будет на здоровьичко! – приговаривал дядя Петя, раздавая наголодавшимся бойцам полные половники каши и куски мяса, и, как бы советуясь с самим собой, рассказывал: – Мои люди ушли далеко. Что мне делать с пищей? Какая разница, кто её съест? Все – солдаты, все в одной армии служим. Нехай вам будет на здоровьичко!

– И ваших людей покормят, – успокоил его бородатый пожилой солдат. – Во время наступления голодных не бывает, да и голодать некогда!

Раздав солдатам еду, дядя Петя достал котелок, налил и себе супу и подсел к бородатому, чтобы за обедом переброситься добрым словом.

– Вы, часом, не с Винничины? – осведомился он.

– Винница? – переспросил бородатый. – О-о! От нас до этой самой Винницы далеконько, однако! Я, браток, из Омска. Слыхал про такой город?

– Далеко! – согласился дядя Петя и задумчиво покачал головой. – Небось, и не гадали, что попадете в эти места?

– Война есть война! – коротко ответил солдат, продолжая шарить ложкой по дну котелка.

– Ну, а письма из дома шлют? – поинтересовался дядя Петя.

– Как когда. Бывает, месяца по два ни слова не получаешь, а то разом штуки три придёт. Как когда…

Он помолчал, проглотил ещё несколько ложек и добавил: