Анатолий Лысенко - Хомуня

От этих мыслей Хомуне даже легче стало, почувствовал себя уверенней. И когда Вретранг сообщил, что Черное ухо намерен к утру собрать большой отряд головорезов и повести его на селение Бабахана и что лишь ценою жизни беглого раба можно избежать кровопролития, грабежа и поругания, Хомуня уже нисколько не сомневался, что путь у него теперь остался один — на Голгофу, и отправится он туда спокойно, не со связанными руками и ногами, а достойно, как когда-то Христос шел на смерть ради рода людского.

Только об одном жалел Хомуня, что так и не увидит он больше земли русской: ее лугов и пашен, темных ельников и широких степей, Боголюбова и Владимира, маленькой белой церкви на высоком холме у тихоструйной Нерли. Утешало одно — душу его никто не остановит, она все равно найдет дорогу на Русь, нет на свете таких сил, чтобы ей помешали. Будет светить солнце — Хомуня превратится в быстрокрылого сокола и стрелою полетит по ясному небу. Поднимется ветер, нахлынут тучи — обратится в быстроногого оленя и помчится по степным ковыльным просторам. Встретится с хищниками — сам обернется серым волком, но доберется до родины и найдет успокоение рядом с душами своих предков.

Бабахан, потупив взгляд, молча смотрел себе под ноги, на темную, плохо освещенную землю.

Все женщины ушли в саклю, остались только мужчины. Хурдуда подошел ближе к Хомуне, остановился за его спиной. Молчание было таким тягостным, что, казалось, не будет ему конца.

— Не терзай себя, Бабахан, — Хомуня снял с себя оружие, бросил его под ноги вождю племени. — Пусть кто-нибудь отвезет меня к Черным пещерам или в город, к Омару Тайфуру.

Все ждали, что скажет вождь. Но Бабахан не поднимал головы, будто прислушивался к земле, просил у нее совета.

Наконец он посмотрел в глаза Хомуне, вздохнул.

— А Чилле что, один остался у Острого колена, тебя никто не сменил?

Хомуня пожал плечами и, не выдержав взгляда вождя, отвернулся.

— Хурдуда, подай человеку его оружие, пусть отправляется к Чилле, — приказал Бабахан. — Остальным — спать. Завтра, как только всемогущий Хырт-Хурон ярким солнцем осветит землю, всем мужчинам рода надеть кольчуги, приготовить боевых коней, сабли, луки, стрелы и собраться у ворот. А ты, Вретранг, отправляйся домой. До Острого колена тебя проводит человек, за которым ты приехал, — Бабахан помолчал немного, затем спросил: — Как ты решил поступить с моим сыном, с Хурдудой, заберешь обратно или дашь мне возможность посмотреть, как он умеет владеть саблей? Мы будем драться с шайкой Черного уха.

— Я знал, что ты поступишь именно так, Бабахан, но боялся огорчить игумена. Отец Лука не хотел, чтобы люди твоего племени проливали кровь, — Вретранг подошел ближе к вождю. — В лесу, ниже Черных пещер, на рассвете меня будут ждать сыновья: Анфаны, Димитрий, Ботар, Библо и Сослан. Мы незаметно вольемся в шайку Черного уха и вместе с ней двинемся к твоему селению. Как только зазвенят клинки, сорвем с лица повязки и отсечем хвост у змеи. Вот почему я рассчитывал и на Хурдуду, дорогой Бабахан.

— В таком случае, вместо него возьми Саурона и Савката. Только хорошо присматривайся, Вретранг. Я еще не решил, где и как встречать гостей.

Вретранг нашел сыновей там, где и было условлено, не доезжая Черных пещер, в тесной котловине, скрытой от тропы густым лесом и нагромождениями песчаника, походившими на развалины древней крепости. Сыновья сидели у ручья, на утонувшем в высоких травах стволе подгнившей, с корнем вырванной осины. Прямо перед ними зияла большая, чуть вытянутая в сторону ручья воронка, в которой и исчезал бурный поток, катившийся откуда-то сверху, со стороны пещер. Анфаны проверял арканы, заново делал петли, если находил их недостаточно эластичными и прочными. Сослан то и дело поглядывал на лошадей, которые паслись рядом, временами срывал оранжевые колокольчики, одуванчики и астры, бросал их в ручей и наблюдал, как вода, урча, стремительно уносила цветы под землю. Димитрий, Ботар и Библо, прижавшись друг к другу, дремали.

Едва Вретранг, Саурон и Савкат появились из-за кустов, братья вскочили.

— Кому-то надо было и за дорогой следить, — слезая с коня, недовольно пробурчал Вретранг и, бросив повод Сослану, полез на верхнюю площадку каменной громады.

Внизу тропа проходила под самыми скалами и, хотя она была довольно извилистой, сверху просматривалась хорошо. Вретранг обернулся к сыновьям, позвал их к себе и объяснил задачу:

— Дорожка узкая. Двум лошадям рядом по ней не пройти. Но она все же легче, чем за лесом…

— Там вообще проехать не просто, — перебил его Анфаны. — Мы сделали два небольших завала.

Вретранг нахмурился.

— Не беспокойся, отец. Следов не оставили. Сбросили убитого медведя — камни сами и поползли.

— Ну, ладно, — махнул рукой Вретранг. — Думаю, что люди Черного уха не будут ехать все сразу, кто-то отстанет, а мы тем временем незаметно выскочим на тропу, — Вретранг показал на место, откуда дорожка круто поворачивала в сторону. — Вот здесь и будем по одному выезжать из лесу.

— Отец, разреши мне прежде заарканить пару грабителей и поднять их сюда, посмотрим, какие они из себя, — усмехнулся Анфаны и тут же добавил: — Вдруг Черному уху вздумается пересчитать своих людей.

Вретранг удивленно посмотрел на сына.

— А разве Черное ухо точно знает, сколько человек подойдет к пещерам? — спросил он. — Впрочем, можно попробовать. Только без аркана. Стоит одному из них вскрикнуть — и погубим дело, — Вретранг перешел на нижнюю площадку, подозвал сыновей. — Кинжал надежнее. Отсюда можно прыгать прямо на спину. Саурон спрячется под скалой, в нужный момент придержит коня и оттащит труп в кусты. — Вретранг повернулся к Анфаны. — Ты действуешь первым и, не мешкая, едешь дальше. Следом готовишься ты, Савкат, потом Димитрий, Библо, Ботар, Сослан.

Показались первые всадники. У каждого на лице — темный лоскут, только глаза и видны. Грабители ехали шагом, не отставая друг от друга. Вретранг волновался. Если все они будут так осторожничать, то вряд ли вообще удастся вклиниться в группу. Но вскоре тропа опустела. Вретранг вытащил из кармана тряпицу и повязал ее на лицо. То же самое сделали и остальные.

Следующие трое всадников проехали через несколько минут. Как только показался одиночка, Вретранг толкнул Саурона — и тот бесшумно соскользнул вниз. Анфаны вытащил кинжал, подобрался к краю скалы и притаился за ветвями барбариса. Братья замерли в напряжении.

Кроме Анфаны, всадника уже никто не видел. Поэтому ожидание было особенно томительным. Но вот внизу послышался негромкий цокот копыт, и Анфаны, взмахнув руками, оторвался от скалы и исчез.

Послышался слабый стон, и, пока Вретранг подполз к обрыву, Саурон, зажав рану бандита, чтобы кровь не пролилась на тропу, уже уносил тело в кусты. Анфаны спокойно ехал дальше. Лишь на повороте он оглянулся, помахал отцу рукой.