Илья Бояшов - КОНУНГ

Рюрик засмеялся, услышав подобную речь, чем очень удивил мертвеца. Свенельд спросил:

- Отчего ты смеешься?

Ярл сказал:

- Если ты о свободе, Свенельд, то мне нечего терять того, чего нет!

После этого отбросили они оружие и взялись душить друг друга и кататься по камням, и Свенельд одолевал, изо рта у него шло невыносимое зловоние, слюна была поистине ядом. Рюрик задыхался, Свенельд же, взобравшись на него и схватив его за шею своми пальцами, настолько холодными, что холод камня казался в сравнении с ними жаром, спросил:

- Неужели не страшно тебе? Разве не цепенеет твоя душа, когда соприкасаешься ты уже с самой Хель и не вырваться уже тебе из моих объятий? Или ты не боишься меня?

- Поистине, страх — господин Мидгарда, — ответил Рюрик. — Но что ты в сравнении с горой Бьеорк?

И, вспомнив заклятие Энгерд, произнес его, и, ощутив вдруг силу, повалил Свенельда, и, рукой наткнувшись на древко его секиры, ударил той секирой, как он, бывало, ударял по крепкому черепу медведя, и вогнал мертвецу его же секиру ему в череп, а затем мечом снес Свенельду голову и приложил ее к его ляжкам. И только здесь он заметил, что начинает светать, и понял, что бились они всю ночь. Между тем уже бежали к холму люди: среди них были викинги Рыжеусый и Хитрая Щука, кузнец Свард и Гендальф и многие его работники. Все они, увидев поверженного Свенельда, несказанно радовались победе ярла. Разглядев, каким огромным был мертвец, они твердили, что Рюрик теперь — первый викинг во всей Норвегии и слава его, без сомнения, пойдет очень далеко. Кроме того, и Щука, и другие сказали, что теперь Рюрику ничего не стоит расправиться и с Харальдом — пусть только кинет клич среди свободнорожденных. Они бросили к его ногам ту страшную секиру, а Рюрик поднял голову на гору Бьеорк — солнце осветило ее лысую вершину. Тогда, схватив секиру, Рюрик Молчун неожиданно направился к хижине Корабельщика, которая стояла недалеко отсюда, чем нимало удивил собравшихся. Никто не рискнул отправиться за ним следом. Все так и остались стоять в недоумении. Гендальф воскликнул:

- Не собирается ли ярл расправиться также и с этим колдуном и возмутителем? То–то будет славно!

Викинги с ним согласились: давно уже шли слухи, что не кто иной, как Рунг, навел на молодого ярла самую настоящую порчу.

Рунг, увидев ярла с секирой, вот что насмешливо вскричал:

- Не иначе придется мне распрощаться со своей головой!

Но Рюрик, бросив секиру возле его ног, признался:

- Я пришел за другим.

Этот сумасшедший Рунг не смог сдержать своей радости. Он воскликнул:

- А ты не безнадежен, сын Олафа!

Ни один из людей фьорда не знал, о чем там договорились Молчун с известным упрямцем, но все решили, что Рюрик наконец–то начал готовиться к походу, ибо, появившись в доме ярла, Рунг сразу же послал пятьдесят викингов в лес за самыми высокими соснами. Бьеорк–фьорд пришел в большое движение. Никто не сомневался в том, что теперь выступит ярл против Харальда.

Вскоре стало известно, что Корабельщик к тому же взялся строить и самый большой корабль, который когда–либо видели фьорды Норвегии. На строительство должно было уйти много времени, но воины не роптали и с радостью взялись за дело. Даже те, кто подумывал уже переметнуться на сторону Харальда, остались на Лосином Мысу. У них у всех в то время была работа. Этот корабль должен был быть во всем удивительным: достаточно сказать, что до пятидесяти воинов с каждой стороны должны были поднимать и опускать необычной длины весла, а одного паруса для его мачты хватило бы на добрый десяток парусов для обыкновенных кораблей. Когда закладывался дракон, то, назначая расстояние от штевня до штевня, Рунг отмерил пятьдесят шагов, и еще в каждую сторону отмерил по пять шагов, прежде чем посохом начертил на песке размеры. Старые викинги и бонды говорили, что в жизни еще такого не видели. Поначалу они посмеивались и утверждали, что Рунг явно не в себе. Они взялись предупреждать Рюрика–ярла, что невозможно построить подобный дракон, но тот никого не слушал. Когда же бревна были высушены и готовы к работе, и по указанию мастера заложили киль, многие языки приутихли, и прежде сомневающиеся теперь почесывали свои головы. Слух о строящемся в Бьеорк–фьорде небывалом корабле быстро распространился по всей Норвегии. Услышав о нем, Харальд Косматый сказал своим людям: «Не побрезгую я этим кораблем», — и уверяя всех, что в скором времени Большая Птица, как уже называли этот корабль, и земли Рюрика Молчуна будут принадлежать ему. И подбирался все ближе.

Перед Бьеорк–фьордом лежали земли свободного ярла Кара Толстого. Косматый подослал тайно к бондам Кара своего херсира Олева.

Олев встретился с бондами в условленном месте, попросив их прийти с кубками. Бонды пришли, но недобро посматривали на Харальдового посланника, а один из них, Сверг, встал, схватившись за свой пояс, и сказал надменно:

- Никогда еще эти места не видели, чтобы наши люди склоняли свои головы перед всякими самозванцами, пришедшими из Упланда, пусть даже ныне и могущественными! К тому же, откуда знать, может быть, ярл Бьеорк–фьорда возьмет верх не сегодня–завтра над Харальдом?

Олев сказал:

- Бьеоркский ярл Рюрик все эти годы сидит сиднем у себя в фюльке, а разве кто–нибудь может упрекнуть в бездействии нашего конунга? Днем и ночью Харальд на ногах и, подобно Слейпниру, появляется то здесь, то там, мудрость его и удача всем известны! Харальд, если захочет, все здешние скалы покроет щитами своих воинов. Подумайте: если Кьятви Богач, Бранд и Лежебока не устояли перед ним, разве сможете вы долго продержаться?

Сверг воскликнул:

- Харальд отрезает груди женщинам и не брезгует убивать старух!

Олев заметил:

- Я слышал, женщины здешних мест весьма плодовиты. Не одна ли из них была кормилицей самому Ауну? Каждая еще сможет выносить и выкормить с десяток будущих воинов. Если, конечно, здешние бонды поведут себя благоразумно.

Бонды смолчали, а Олев сказал, хлопнув в ладони:

- Вижу, что вы захватили с собой кубки, как я и просил, — это добрый знак. Ведь я привез с собой то, что щедро питает любое благоразумие.

Все тот же Сверг сказал:

- Никогда я не слышал, чтобы от вина, которое приготовил нам конунг, голова становилась ясной!

Олев ответил:

- От такого вина наполнится мудростью даже младенец. Не сомневаюсь, что головы ваши прояснятся.

С этими словами он насыпал из своего мешка в каждый поставленный перед ним кубок драгоценные камни и серебряные монеты.

Бонд по имени Дальв, быстро сообразив, что к чему, пощупал свою голову и воскликнул:

- Вот беда! Не совсем еще она прояснилась.

Олев кивнул и наполнил его кубок доверху.

Бонд Сверг остался верен своему ярлу, он перевернул кубок, монеты покатились по столу.